Агата плывет - [3]

Агата так пугается, что не может даже закричать. Она только чувствует запах псины и изо всех сил старается как можно скорее выбраться из-под кровати. Что-то явно вцепилось когтями в ее пижаму и не хочет ее отпускать, Агата слышит, как это что-то глухо стукается о пеерекладины кровати и жалобно взвигивает от боли. Агате даже кажется, что оно что-то выкрикивает или бормочет, какую-то тарабарщину, но ей не до того. В какой-то момент это что-то горячей шершавой лапой хватает Агату за руку, которой она держит телефон, телефон чуть не падает в разлом, и ужас от мысли, что она останется здесь, под кроватью, в темноте, придает Агате сил. Зажмурив глаза, Агата делает последний рывок — и выбирается из-под кровати наружу, здорово ударившись головой о маленькую ночную тумбочку. Ночник со слонами качается, слоны бешено скачут по стенам, Агата вскрикивает, запрыгивает на кровать, натягивает на себя одеяло, прячется под него с головой. От такого происшествия кто угодно придет в ужас, но Агата — очень смелая девочка. Она заставляет себя не кричать и не звать папу; она заставляет себя прислушаться к тому, что происходит под кроватью. Агата дрожит — и не может понять, дрожит ли кровать вместе с ней. Сначала она думает, что если бы опять было землетрясение, папа прибежал бы сам. Потом — что папа, уставший от двух бессонных ночей и андрюшиного плача, мог бы проспать даже очень серьезное землетрясение, а не «локальный процесс». Все это Агата говорит себе, чтобы приободриться, но все-таки ей кажется, что кровать здорово дрожит. Только теперь она знает, что землетрясение тут ни при чем, — все дело в том, кто живет под кроватью. В комнате мамы и папы опять плачет Андрюша, жалобно и громко. Агата начинает мысленно петь ему про сверчка за печкой и вдруг понимает, что в глаза ей светит солнце. Она не заметила, как заснула, во рту у нее сухо, — Агата знает, что когда ей снятся страшные сны, она жует уголок одеяла. Никаких снов Агата не помнит, зато отлично помнит все, что прозошло под кроватью. Ей страшно спускать ноги на ковер, но Агата — умная девочка. Она говорит себе правду: 1. Под кроватью живет чудище. 2. Ночью оно раскачивает их дом. 3. Днем от него пока что не было никакого вреда. Агата — не только умная, но и храбрая девочка, однако сейчас ей требуется очень много времени, чтобы собраться с силами. Медленно-медленно она нашаривает ногами тапки, а потом быстро-быстро выскакивает из комнаты.

Весь следующий день Агата не находит себе места и с ужасом думает про то, что наступит вечер и ей придется отправляться спасть в комнату, гда под кроватью живет чудище. Это воскресенье, мама и папа дома, Андрюша, наконец, засыпает на несколько часов подряд, а когда просыапется, ей разрегают покормить Андрюшу из теплой бутылочки. Когда сытый Андрюша начинает отворачиваться от бутылочки, Агата осторожно нюхает его пушистую макушку. Брат пахнет немножко плющевой игрушкой, а немножко — как рука самой Агаты в очень солнечный день. Агата знает, что брат и сестра почти всегда похожи друг на друга, но не может представиться себе, что у нее когда-то было такое же сморщенное розовое личико, как у Андрея. Она идет в ванную к зеркалу и строит морды: нет, все равно не похоже. «Наверое», — думает Агата, — «Мы станем похожи, когда я буду совсем-совсем старушкой». Врач в больнице назвал Андрюшу «здоровым сусликом» и сказал, что волноваться нечего, такие маленькие дети иногда плачут по ночам просто так. Агата — умная девочка, она знает, что никто никогда не плачет по ночам «просто так».

Когда наступает вечер и становится пора спать, Агата слоняется по квартире, пока у мнее не начинают слипаться глаза. Наконец мама требует, чтобы Агата укладывалась в постель, и даже обещает прийти читать ей книжку про Рим. Агате становится немножко не так страшно, но тут в соседней комнате снова начинает плакать Андрюша, очень громко и горько, и Агата понимает, что папе и маме будет не до нее. Тогда Агата напоминает себе, что ей уже десять лет и она очень смелая девочка. Огромными скачками Агата пересекает свою комнату, вспрыгивает на кровать и щелкает выключателем ночника. По комнате разливается мягкий теплый свет, ночник медленно крутится, слоны пускаются в свое загадочное ночное путешествие по стенам Агатиной комнаты. Агате становится немножко легче, но о том, чтобы спустить ноги с кровати и переодеться в пижаму, речь, конечно, не идет. Агата не знает, сумеет ли она заснуть, она сидит на кровати, зажмурив глаза. Постепенно Агата начинает сердиться на себя: ей не нравится быть трусихой. Медленно, медленно Агата укладывается на кровать и прижимается щекой к матрасу. У нее не получается себе наврать: кровать совсем тихонько, но все-таки дрожит. «Но…», — слышит Агата, — «Но…» Это очень жалобное «но», и почему-то Агату успокаивает его жалобность. Агата собирается с силами, несколько раз вздыхает, чтобы сердце перестало колотиться в груди, включает в своем телефоне фонарик и лезет под кровать. У нее есть план.

План у Агаты такой: спустить в разлом один конец старой скакалки, а когда чудище схватится за нее — вытащить его на свет, связать и изо всех сил звать маму с папой. Но теперь, в продумаемой сквозняком из разлома подкроватной темноте, которая от телефонного фонарика делается синей и тревожной, Агате опять становится очень страшно. Плач Андрея неожиданно кажется ей совсем громким, как если маленький брат лежал не у себя в колыбельке в соседней комнате, а прямо тут, под кроватью, на краю разлома. Вдрун Агате приходит в голову, что плачет совсем не Андрей, — плачет кто-то, находящийся прямо под полом ее комнаты. Агата знает, что под полом их дома ничего нет, только камни и земля, — но тогда не должно быть и разлома, который явно куда-то ведет, — говорит себе умная Агата, — а он, этот разлом, есть. Агата крепко-крепко сжимает в одном кулаке телефон с фонариком, в другой — конец скакалки, а второй конец скакалки забрасывает, как удочку, в разлом.