— Нет, — сказала Ида.
— Да, — сказал Марк.
— Ну пожалуйста, — сказали Джереми и Лу.
— Дети, — сказала Ида, — вы хотите моей смерти.
— Дети, — сказал Марк, — Ида шутит.
— Нет, — сказали Джереми и Лу, — мы не хотим твоей смерти, мы хотим слона.
— Это вообще непонятно что, — сказала Ида.
— Это слон, — сказал Марк.
— Ну пожалуйста, — сказали Джереми и Лу.
— И я вас тоже очень прошу, — сказал Мартин.
И тогда все замолчали.
На самом деле Мартина тогда еще совсем не звали Мартином — его звали Пробирка Семь. В тот самый знаменательный момент, когда Пробирка Семь сказал «И я вас тоже очень прошу», он едва не лишился жизни, потому что Джереми, все это время державший слона на руках завернутым в большое зеленое полотенце, от изумления уронил свою ношу на пол, и Пробирка Семь немедленно потерял сознание.
Лу завизжал, а Джереми бросился на колени и начал тормошить слона. Он говорил:
— О, черт! Слон, миленький, пожалуйста, очнись! Черт! Слон! Ну что же это такое! Приходи в себя! Ну! — и при этом теребил уши Пробирки Семь и зачем-то пытался вытянуть слону хобот и уложить его поровней. Ида держалась за виски и говорила: «О господи!» — а Марк немедленно вылил на слона остатки теплого сладкого чая из ее чашки. Слон не открыл глаза, но часто задышал и облизнулся. На секунду все затихли, и даже Лу перестал повизгивать, а Пробирка Семь сказал, не открывая глаз:
— Большое спасибо. Очень вкусно. Простите, мне несколько нехорошо. — И тут его вырвало.
* * *
Через два часа Джереми и Лу тихо лежали в кроватках, потушив свет и спрятав подальше фонарики, с помощью которых они в другие ночи читали под одеялом. Они не переговаривались, не требовали, чтобы Ида принесла им какао, и не подумывали слазить через окно на крышу «поисследовать космос». Они вели себя очень, очень, очень хорошо, потому что им было сказано, что «одно неловкое движение — и никаких слонов». А слоны были. В коробке из-под телевизора, на куске шерстяной ткани, отрезанной Марком от старого пальто, под большим зеленым полотенцем с белыми звездами спал Пробирка Семь. Лу слушал ровное дыхание слона, а Джереми — то, что говорилось за стеной, в комнате Марка и Иды. Слышно было плохо, но Джереми все-таки удалось ухватить общий смысл беседы.
— Может быть, я и бубубубубубубуб, но бубубу быть заразным! Или агрессивным. Или черт бубубу чего наболтает им! — говорила Ида.
— Бубубубубу себе представить, что родители бы бубубу нам слона, если бубубубубу он бубу небезопасен! — отвечал Марк.
— О господи, Марк, ты же знаешь, что они бубубубу своем уме! Ну, прости, но мы же бубубу люди, а мама и папа — бубубубу дети! Бубубубубубу!
— Ида, перестань, — сказал Марк. — Я собираюсь ложиться спать и тебе бубубубубу. Даже если бы мы не хотели бубубу слона, нам бы бубубу бубу его отправить.
— Мы бы могли отдать его Дине, — сказала Ида. — Она тоже не бубу уме. В точности как мама с папой.
— Бубу, Ида, — сказал Марк. — Все, спать.
И они разошлись.
Джереми погрыз ноготь на мизинце, потом скрутил дульку из кончика пододеяльника, а потом слез с кровати и подошел к коробке со слоном. Лу немедленно соскочил со своей кровати и тоже присел над лежбищем Пробирки Семь.
— Эй! — шепотом сказал Джереми. Слон дышал ровно и не отзывался. — Ээээй! — повторил Джереми и легонько подергал Пробирку Семь за хобот.
— Доброе утро, — сонно сказал слон.
— Да нет, не утро, — сказал Джереми, — ты спи дальше. Я только хотел сказать тебе, что теперь тебя зовут Мартин. Слышишь?
— Мартин, — сказал слон, — Маааааартин. Это ужасно мило. — И тут же заснул опять.
— Меня не спросил, — обиженно сказал Лу.
Мартин, которого раньше звали Пробирка Семь, сидел на табуретке и хоботом намазывал варенье на тост. Джереми мелкими глотками пил кофе, а Лу стоял у окна и высматривал соседскую кошку. Их старшие брат и сестра, Ида и Марк, собирались идти по своим делам — Марк был художником и оформлял витрины в большом супермаркете, а Ида была логопедом и учила детей правильно выговаривать слова и буквы. Наверное, именно поэтому Марк был всегда готов на любые художества, хотя ему и было целых двадцать пять лет, а Ида, которой только-только исполнилось двадцать три, часто вела себя строго и любила, чтобы все всегда формулировалось четко и ясно. Когда Джереми и Лу пытались соврать или наплести небылиц, Ида говорила: «Не слышу металла в голосе» — и младшие братья знали, что партия проиграна.
У Иды, Марка, Джереми и Лу, конечно, были папа и мама, но дети видели их очень-очень редко: мама и папа жили и работали в Индии, где занимались клонированием. Они были ученые и больше всего на свете любили свою работу — иногда Джереми и Лу, да и Иде с Марком тоже, казалось, что родители любят работу больше, чем их самих. Но мама и папа часто писали им письма и присылали электронные открытки. Джереми и Лу писали маме с папой по очереди, Марк — когда успевал, а Ида — каждый день. Она была очень дисциплинированной и ответственной девушкой. Поэтому когда она вошла в комнату и увидела, как Мартин мажет тост вареньем, окуная хобот в банку, она страдальчески сказала:
