Африка африканеров - [22]

Вот почему так мало африканских детей имеют возможность получить среднее образование. Два года назад, например, 72 % учеников обучалось в первом классе, 24,9 % в двух последующих и только 2,9 % в последнем классе.

Не хватает африканских учителей[28]. Условия работы в школах невыносимы. В резерватах ребятишки вместо парт используют собственные коленки. Столовых, как в былые времена, теперь не существует, деньги, предназначенные на их содержание, идут в уплату учителям, и ребята, измученные дальней дорогой и голодом, не в силах ничего воспринимать. Учеников слишком много и учиться приходится по сменам. Так что в день получается не больше трех часов занятий. «Мы не располагаем средствами, — заявил Фервурд, — и не можем платить учителям за то, чтобы они присматривали за детьми. Трех часов уроков вполне достаточно, на большее африканский ум все равно не способен».

Хотите знать цель, которую преследует правительство? Свести до минимума число африканцев, которые могут выдержать экзамен при поступлении в университет.

— У нас в Претории, — рассказывает Паула, — слишком низок интеллектуальный уровень студентов, и в этом наше несчастье.

Я спрашиваю, в чем же причина.

— Нас слишком мало, поэтому берут всех подряд, без всякого отбора, — отвечает она, не давая себе труда подумать.

— Как это мало? Ведь в Южной Африке более семнадцати миллионов жителей?

— Я имею в виду белых, — говорит она.

Один преподаватель, решивший ради собственного интереса провести опрос в одном из лицеев Дурбана, пришел к выводу, что интеллектуальный уровень в южно-африканских школах для белых несравненно ниже, чем в любой другой стране. Мало того, большинство студентов, поступивших в университет, после окончания его смогли бы устроиться на работу где-нибудь заграницей лишь в соответствии с их реальным уровнем развития, т. е. в качестве подсобных рабочих или кем-нибудь в этом роде.

Господин Стреенкамп, один из директоров Южно-Африканского фонда в Йоханнесбурге, говорит мне, что националисты вообще не любят слова апартхейд, ибо знают, что его ненавидят во всем мире. Они якобы предпочитают английский его перевод «Separated development» (раздельное развитие).

Познакомилась я с ним совершенно случайно. Мы заметили, что в последнее время возле дома Энтони постоянно торчит какой-то африканец. Нам показалось, что он записывает номера машин, на которых к нам приезжают гости. А так как Особый отдел нередко использует африканцев в таких целях, мы насторожились. Кроме того, однажды, когда мы вышли из университета, нас начал преследовать какой-то человек на машине, стоило нам выйти из машины, и он тут же пошел пешком следом за нами. Он был высоким, в темных ботинках, черных очках и мягкой шляпе. Я подумала, что слишком уж он похож на флика[29], чтобы в действительности оказаться им, но, говорят, в Южной Африке их нетрудно распознать, чаще всего это африканцы самого что ни на есть крестьянского вида.

В общем, как бы там ни было, человек этот не отставал от нас ни на шаг, и тогда я, простившись с Энтони, решила отправиться с визитом к Бенмейеру, французскому директору нефтяной компании Тоталь. Друзья советовали мне остерегаться его, потому что душой и телом он предан южно-африканскому правительству. Но я подумала, что если тот тип действительно следит за мной, то-то он удивится моему визиту к Бенмейеру.

Бенмейер принял меня с величайшей любезностью.

— Ах, французская студентка! Вам нельзя отказать в смелости. И в прилежании. Это, знаете ли, редкость, чтобы молодая девушка отважилась приехать на каникулы в Южную Африку. Здесь есть что посмотреть, и есть чему поучиться. Вы одна?

Рассказываю, что со мной приключилось.

— Девочка моя, — говорит он, — положитесь на меня, как на отца. Я дам вам несколько советов. Может быть, вы не совсем поняли, но в этой стране живут не только белые. Кроме них есть еще двенадцать миллионов банту…

— Да, действительно, — заметила я с самым глупым видом. — Совсем черные люди.

— Вот именно, — обрадованно подтвердил он. И отеческим тоном стал развивать свою мысль: — Мало того, что есть черные, вы увидите, особенно в Кейптауне, и таких, которых зовут «colored», метисы. Их больше полутора миллионов, и размножаются они с поразительной быстротой. Надо быть все время начеку, потому что иногда они с виду белые, так что сразу и не разберешься. Все зло в них. Они и пьяницы, и лентяи. Это не то, что банту, которые, между нами говоря, все равно что взрослые дети, безобидные, добрые и работящие, надо только уметь взяться за них. У меня вот уже сколько лет работает около дюжины слуг. Да они умереть за меня готовы. Нет, что и говорить, банту люди очень миролюбивые. И если бы не эти заводилы, Южная Африка «была бы настоящим земным раем…

Я делаю большие глаза и спрашиваю, а не помесь ли эти метисы белых и африканцев.

— Ни в коем случае! — возмутился он. — Это все пропаганда. В метисах нет ни капли белой крови. Они произошли от смешения готтентотов и рабов-малайцев… Конечно, первые белые поселенцы, возможно, и согрешили, но это ничтожный процент. Короче говоря, остерегайтесь метисов. Но хуже всего индийцы, их больше пятисот тысяч. Если ваша тетушка свозит вас в Дурбан, вы увидите, там их полным-полно. Обязательно надо съездить в Дурбан, в июле там самый сезон. Там как раз проводятся знаменитые скачки и состязания парусников. Индийцы очень опасные люди, они далеко не глупые, умеют работать, великолепно разбираются в коммерции и помогают друг другу. Но вот беда, ненавидят белых. И способны на все. Это от них банту заразились духом непокорности.