— Непрактичный я, Юрий Артемьевич. Вот жена и научила брать в магазинах и столовых то, что берут люди.
Прокурор рассмеялся. Улыбнулся и Рябинин: действительно смешно — непрактичный следователь.
— Итак, Сергей Георгиевич, и у меня вы нашли мотив, и у себя. Правда, насчёт обедов. А вот в милиции есть дело с абсолютно безмотивным преступлением.
— Кража?
— Хулиганство. Глупейшая история! Геолог, с высшим образованием, прекрасный парень, два года работал на Дальнем Востоке. Вернулся. В аэропорту встречает жена, которая чуть не каждый день писала письма. Встретились, обнялись, поцеловались. Плачут от радости. Через пять минут на виду целого зала он разворачивается и бьёт её в лицо. Как?
— Может, она что-нибудь сказала?
— Ну что можно такого сказать? Разлука, любовь, хорошие люди…
— А как они сами объясняют?
— Никак. Она только плечами пожимает. Геолог же твердит одно слово: нашло. Ведь и поругаться не успели.
— Нужно изучить переписку.
— Допустим, поссорились в письмах. Неужели разумный человек станет бить жену в аэропорту?
— Психиатрическую экспертизу делали?
— Здоров. А мотива нет.
— Он есть, — буркнул Рябинин.
— Следователь на знает, что и делать. Может, возьмёте к своему производству?
Рябинин стал ковырять сырник, словно тот был с начинкой. Взять дело он не мог. Свои были, хотя и с выясненными мотивами, но тоже нелёгкие. Делом нужно заняться сразу, а вся неделя расписана по часам. Вот сейчас потрошит сырник и знает, что возле его кабинета уже сидит человек. Неделя расписана делами предусмотренными. А непредусмотренные? Взять чужое дело никак не мог.
— Берёте? — весело переспросил прокурор. — Вы же интересуетесь психологией…
— Конечно, беру, — вздохнул Рябинин.
Дело принесли только через три дня. Тощая папочка: допрос обвиняемого, допрос потерпевшей, допросы четырёх свидетелей, акты судебно-психиатрической и судебно-медицинской экспертиз. Ну, и характеристики. Всё. Рябинин начал читать.
Геолог хотел нарушить не общественный порядок, который является объектом преступления по диспозиции двести шестой статьи Уголовного кодекса, а нарушить покой и здоровье жены. Не гражданин ударил гражданку, а муж ударил родную жену. И, скорее всего, по каким-то личным соображениям. Казалось бы, дело частного обвинения.
Но муж ударил жену в людном месте и общественный порядок всё-таки нарушил. В зале находилось человек триста. Вскрикнули женщины. Заплакали дети. Бросились к нему мужчины. Ударил вроде бы несильно. Да нет, пожалуй, сильно — она упала. Даже вызывали «скорую помощь». На левой скуле бледный кровоподтёк с нечётко выраженными краями. Чистейшее хулиганство.
И что же он сказал следователю милиции? «На меня как нашло. Захотелось ударить любого человека. Ближе всех была жена. И я не удержался. В самолёте пил красное вино, бутылку, а может, две». Патологическое опьянение? Психическое заболевание? Но экспертиза не установила ни того, ни другого.
Ещё странность. Свидетели не говорят про опьянение — даже запаха не уловили. И в протоколе происшествия не записано, хотя сотрудники милиции такого бы факта не упустили. Он не скрывает: неужели этому геологу не известно, что опьянение отягчает вину?
Кстати, он не геолог, а геофизик. Прекрасные характеристики, не формальные, без стандартных «в быту морально устойчив» или «в коллективе уживчив». Вот оно что: на порожистой реке в воду упала сотрудница, он бросился вслед и спас, проплыв с нею два километра по течению до отлогого берега. Так и написано: «… бросился в пенящийся водоворот». Спас сотрудницу и ударил при встрече жену.
Ну, а что она рассказала? Протокол допроса и протокол очной ставки. Одно и то же. «Николай вдруг побледнел, глянул на меня каким-то белым взглядом, и я сразу как бы потеряла сознание. Уже сижу на полу, и вокруг бегают люди. Боли почти не чувствовала. Претензий к мужу не имею и дело прошу закрыть». Ага, как кастрюлю со щами.
Свидетели дали почти аналогичные показания: стоял-стоял и вдруг ударил. К делу был приколот список фамилий ещё десяти очевидцев, которых следователь не стал и вызывать — всё ясно, кроме мотива. Да и вопрос с мотивом можно в конце концов решить: мало ли пьяниц дерётся без всяких мотивов! Но геофизик пьяницей не был. И каким нужно быть пьяницей, чтобы ударить жену после двух лет разлуки…
Прокурор стал в дверях, приглаживая свою металлическую шевелюру:
— Прочли дельце?
— Почему дельце? — чуть насупился Рябинин: оно теперь было его, и следователь, как мать за ребёнка, уже переживал за это худенькое дитя.
— Малюсенькое, — хитровато улыбнулся прокурор, сообщая словцом и улыбкой, что за настоящее дело оно не считается.
— Дельцев не бывает… то есть делец не бывает, — запутался Рябинин.
— Ну-ну, Сергей Георгиевич, так уж и не бывает. Прочли?
— Прочёл.
— Я вот думаю, что этого геолога можно отдать на поруки.
— Не разобравшись?
— Нет, вы перепроверьте…
— Юрий Артемьевич, поруки означают, что факт преступления установлен.
— А он разве не установлен? — Прокурор взялся за нос.
— По-моему, без мотива не ясен умысел, а без ясного умысла нет ясного состава.
— Вот и проясните, — нашёлся прокурор и пропал за дверью.
