Адюльтер доктора Градова - [7]

Шрифт
Интервал

Она постаралась произнести это как можно мягче, но, поняв это, Градов ещё больше рассердился.

— Всё при том же! Ингибитор синтеза простогландинов…

— Чего? Нет, ты и впрямь сумасшедший, — она тихо засмеялась.

Но ему было не до смеха.

— Да, и вправду чушь несусветная, — едва слышно произнёс он и стал одеваться.

Ольга закрыла лицо ладонями.

— Ах, какая я идиотка!

Испугавшись за неё, Градов быстро подошёл к кровати… и услыхал смех. Ольга смеялась истерично, со всхлипами и тяжёлой одышкой, вздрагивая всем телом.

— Ничего, ничего, Игорь… сейчас пройдёт…

— Ты извини, — мрачно выдавил Градов, — тут дело не в тебе. Ты… ты самая удивительная женщина в мире… Это правда, Оля. Я люблю тебя, понимаешь?

Он вздохнул и отошёл к окну. Она притихла. Помолчали. Потом Ольга виновато посмотрела на поникшего Градова и улыбнулась.

— Ну, брось! Всё чепуха. Просто ты устал. Пройдёт, Игорёк. В первый раз почти всегда ведь — неудача…

Градов не отозвался. Ольга встала, накинула халатик, подошла к окну, обняла Игоря за шею.

— Всё будет хорошо. Ты славный парень… Слышишь?

Она успокаивала его, как ребёнка. Градов молчал. Она погладила его по голове.

— Ну, будет… А хочешь, я сейчас угадаю твои мысли?

Он сумрачно глянул на неё. Успокоившись, Ольга уже вполне владела собой.

— Ну.

— Ты думаешь о том, что… — начала она загадочно, словно сказку, — что… мм… вот: «Эх, я кретин бездарный! Не смог трахнуть бабу!» Точно?

И засмеялась.

— Угадала?

— Ладно, хватит, — вяло усмехнулся Градов. — Не будем больше об этом.

— Конечно, не будем. А я ведь говорила: ни к чему это. А ты, глупыш, не поверил. Тем более, если после болезни. Тем более после аспирина… ингибитора… — её стал душить смех. — Старших нужно слушать!

— Что ж, отложим. Ненадолго, — решительно заявил Игорь.

Она ещё пуще захохотала.

— Ах, ты мой неугомонный!

В её глазах выступили слёзы. Изнемогая от смеха, Ольга согнулась и прислонилась к стенке.

— Господи! что же это?..

Наконец, успокоившись, она осушила глаза платком и сказала:

— Ладно, пошли на пляж.

Спрятавшись за дверцу шифоньера, она быстро оделась. Градов подошёл к ней и взял её за плечи.

— Погоди.

— Что ты, Игоряша? — тихо спросила она.

— Я люблю тебя, слышишь? Никого так не любил, как тебя.

— Не лги себе. Это тебе только кажется.

— Боюсь, что это правда: никого, никогда…

— Я тоже… очень–очень… Но сейчас мы всё–таки пойдём на пляж.

Она легонько, как несмышлёное дитя, поцеловала его в висок.

— А вечером, — добавила Ольга, — что–нибудь придумаем.

Вечером же было совсем по–другому. Они уже не психовали и не горячились, не захлёбывались ненужным многословием, не ставили перед собой задачу во что бы то ни стало блеснуть, произвести впечатление — они дарили себя друг другу такими, какими и были в сущности своей, и были счастливы этим. Они вели свои партии уверенно и умело, это был на удивление слаженный дуэт. Бурные всплески сменялись минутами расслабленного затишья, наполненного лишь громким дыханием, совершенно бессвязным шёпотом и сладким запахом пота, и тогда чудилось им, что сил уже совсем не осталось, сердца их не выдержат, остановятся. Но это им только казалось. Всё возвращалось к своему началу.

— Милый, милый мальчик… — бормотала Ольга. — Зря я называла тебя… мальчиком…

И был момент, который намертво впечатался в память Градова и ещё долго не давал ему покоя. Лицо Ольги исказилось гримасой муки, тело её, лишившись вдруг своей гибкости, выгнулось, одеревенело, и она хрипло вскрикнула:

— Больше… не м-могу!

Что–то в горле у Ольги влажно клокотнуло, последний звук оборвался на самой высокой ноте, Градову показалось, что дыхание Ольги остановилось, и он, перепугавшись, стал трясти её и звать, пока не почувствовал облегчённо глубокий её вдох.

— Ты меня совсем измучил, — еле слышно произнесла она, с трудом открыв глаза. — Напрасно, напрасно я называла тебя мальчиком…

…Последние их дни были полны счастья, горечи и горячечного бреда. Одержимые любовью, они не замечали ничего вокруг. Их полное равнодушие к окружающим граничило с пошлостью и вызывало недоумение и почти суеверный ужас даже у видавших виды товарищей Градова. Ольга врывалась в домик и, на ходу расстёгивая верхнюю пуговицу блузки, коротко приказывала ошеломлённым соседям Игоря:

— Мальчики, быстренько оставьте нас вдвоём минут на сорок: надо поговорить…

Иногда Ольга задерживалась у Градова на всю ночь. Они с опаской прислушивались к ровному дыханию спящих (или притворяющихся) друзей Игоря и мучительно контролировали свои движения, каждый жест и вздох, стараясь не допускать предательского скрипа кровати. Понимали, что в чужих глазах выглядят глупо, юношеский их задор до неприличия смешон, но мысль о том, что отпущено им слишком мало, всего несколько дней, подстёгивала их, возбуждала в них пароксизмы печали, отчаянной бесшабашности и иссушающей душу и тело нежности. Иногда Градов терял самообладание в самый неподходящий момент: у стен славяногорского монастыря, в кафе, на пляже, чаще же — в кино… Они брали билеты на последний ряд, и, едва выключался свет, Игорь усаживал Ольгу себе на колени и, шаря рукой по её упругим бедрам, отчаянно осыпал её шею и лицо быстрыми злыми поцелуями. Ольга слабела, прижималась к Игорю, тяжесть её тела провоцировала Градова на ещё более безрассудные действия. Достигнув последнего рубежа, за которым уже начиналось полное помешательство, Ольга всё же находила в себе силы отстраниться от Игоря, поправляла юбку и громко шептала ему «глупый… сумасшедший…», вызывая заметное оживление у сидевших впереди зрителей.


Еще от автора Алексей Станиславович Петров
Облако

На даче вдруг упал и умер пожилой человек. Только что спорил с соседом о том, надо ли было вводить войска в Чечню и в Афганистан или не надо. Доказывал, что надо. Мужик он деревенский, честный, переживал, что разваливается страна и армия.Почему облако?История и политика — это облако, которое сегодня есть, завтра его уже не видно, растаяло, и что было на самом деле, никтоне знает. Второй раз упоминается облако, когда главный герой говорит, что надо навести порядок в стране, и жизнь будет "как это облако над головой".Кто виноват в том, что он умер? Покойный словно наказан за свои ошибки, за излишнюю "кровожадность" и разговорчивость.Собеседники в начале рассказа говорят: война уже давно идёт и касается каждого из нас, только не каждый это понимает…


Роман с Польшей

Те, кому посчастливилось прочитать книгу этого автора, изданную небольшим тиражом, узнают из эссе только новые детали, штрихи о других поездках и встречах Алексея с Польшей и поляками. Те, кто книгу его не читал, таким образом могут в краткой сжатой форме понять суть его исследований. Кроме того, эссе еще и проиллюстрировано фотографиями изысканной польской архитектуры. Удовольствие от прочтения (язык очень легкий, живой и образный, как обычно) и просмотра гарантировано.


Остаться у бедуинов навсегда!

О сафари в Сахаре, верблюдах, бедуинах и звёздном небе.


Северин Краевский: "Я не легенда..."

Его называют непревзойденным мелодистом, Великим Романтиком эры биг-бита. Даже его имя звучит романтично: Северин Краевский… Наверно, оно хорошо подошло бы какому-нибудь исследователю-полярнику или, скажем, поэту, воспевающему суровое величие Севера, или певцу одухотворенной красоты Балтики. Для миллионов поляков Северин Краевский- символ польской эстрады. Но когда его называют "легендой", он возражает: "Я ещё не произнёс последнего слова и не нуждаюсь в дифирамбах".— Северин — гений, — сказала о нем Марыля Родович. — Это незаурядная личность, у него нет последователей.


Эммануэль

За что я люблю рассказы Лёши Петрова — это за то, что за внешней многозначительностью скрывается, на самом деле, очень простая и забавная история. В то же время, рассказы Алексея нельзя упрекнуть в примитивности: они написаны очень добротным языком и практически всегда — в контексте русской литературы (я даже не про этот конкретный случай).Примечание. Читая данный рассказ, позаботьтесь о звукоизоляции помещения, иначе Ваш хохот испугает окружающих:)))[b]Редактор отдела критики и публицистики,Алексей Караковский[/b].


Тост

В рассказе нет ни одной логической нестыковки, стилистической ошибки, тривиальности темы, схематичности персонажей или примитивности сюжетных ходов. Не обнаружено ни скомканного финала, ни отсутствия морали, ни оторванности от реальной жизни. Зато есть искренность автора, тонкий юмор и жизненный сюжет.


Рекомендуем почитать
Три персонажа в поисках любви и бессмертия

Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с  риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.


Терпеливый Арсений

«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».


От рассвета до заката

В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.


Жук, что ел жуков

Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.


Упадальщики. Отторжение

Первая часть из серии "Упадальщики". Большое сюрреалистическое приключение главной героини подано в гротескной форме, однако не лишено подлинного драматизма. История начинается с трагического периода, когда Ромуальде пришлось распрощаться с собственными иллюзиями. В это же время она потеряла единственного дорогого ей человека. «За каждым чудом может скрываться чья-то любовь», – говорил её отец. Познавшей чудо Ромуальде предстояло найти любовь. Содержит нецензурную брань.