Адмирал Вселенной - [54]

— Я это сделаю, Сергей Павлович.

На другой день Цандер, получив свой обед, сказал:

— Гляньте-ка! Стали лучше кормить. Трачу семь копеек, а какой обед! Раньше такой можно было взять только за тридцать пять копеек.

— Да, жить стало лучше, — пробормотал Мошкин. Обед и в самом деле стоил тридцать пять копеек.

Королев думал не только о непосредственной работе по осуществлению полетов при помощи ракет, он постоянно думал о том, как бы изменить общественное мнение в пользу своего дела. Что делать, если вначале каждая новая мысль кажется ересью? И он завел переписку с писателем Перельманом, автором книг «Межпланетные путешествиям и «Ракетой на Лунум. Королев и сам думал написать книгу, в которой намеревался убить сразу нескольких зайцев. Во-первых, она должна быть строго научной, но сложные для неспециалистов главы вынести отдельно, чтобы они не мешали плавности изложения, понятного школьнику. Во-вторых, нужно указать ее целенаправленность. К примеру, взять эпиграфом что-нибудь из Климента Ефремовича Ворошилова, наркома обороны, ну, скажем: «Кто силен в воздухе, тот в наше время вообще силен». В-третьих, надо лишний раз напомнить, что немцы делают свои ракеты не для карнавалов, кое-кто там поднимает голову и с вожделением пялит глаза на Россию. И главное: ни слова о Марсе, ни слова о Луне! Назовем книгу скромно: «Ракетный полет в стратосфере». Нельзя пугать общественное мнение баснями о других мирах, это преждевременно. Ведь большинство издательств отказывается печатать «лунные фантазии», что, однако, не мешает некоторым журналам печатать всякую чушь. Где это я прочитал следующее сообщение: «Для испытания отдачи была сконструирована мощная ракета. Ее прикрепили к телеграфному столбу. Будучи подожжена, она унеслась ввысь со скоростью 1000 км/ч, унося вместе с собой столб…»?

Королев сел за письмо к Перельману.

«Несмотря на большую нагрузку по линии разных экспериментальных работ, все мы очень озабочены развитием нашей массовой работы. Ведь несомненно, что базироваться только на военную современную засекреченную сторону дела было бы совершенно неверно. В этом отношении хорошим примером нам может послужить развитие нашего гражданского воздушного флота. Ведь прошло только 1,5–2 года, а как далеко и широко развернулось дело, как прочно сложилось общественное мнение! Поэтому нам надо не зевать, а всю громадную инициативу мест так принять и направить, чтобы создать определенное положительное общественное мнение вокруг проблемы реактивного дела, стратосферных полетов, а в будущем и межпланетных путешествий. Нужна… литература. А ее нет… Хотелось бы только, чтобы вы больше уделили внимания… не межпланетным вопросам, а самому ракетному двигателю, стратосферной ракете и т. п., т. к. все это ближе, понятнее и более необходимо нам сейчас… А если это будет, то будет и то время, когда первый земной корабль впервые покинет Землю. Пусть мы не доживем до этого, пусть нам суждено копошиться глубоко внизу, все разно только на этой почве будут возможны успехи…»

10 июля гирдовцы вновь были приглашены в Центральный совет Осоавиахима на заседание к Эйдеману. Королев сделал доклад председателю союза. И появился приказ от 14 июля о назначении его начальником ГИРДа.

И вдруг вечером нагрянула профсоюзная комиссия по борьбе со сверхурочной работой, a g комиссией и бухгалтер. Бухгалтер подошел к чертежнице Вале Ивановой, по прозвищу Огонек, и сказал:

— Зря сидите, я не заплачу вам ни копейки за сверхурочную работу.

— Мы сидим не для бухгалтерии.

— А вот вы… нет, не вы, а вы, вы почему на работе? Рабочий день закончен.

— Отрабатываю часы, потраченные на личные дела.

— А вы?

— Не закончил деталь, допустил разгильдяйство.

— А вы?

— Это мой личный график, я черчу для себя…

Комиссия удалилась ни с чем.

Королев собрал всех работников ГИРДа и сказал:

— Товарищи, к нам приедет заместитель председателя Революционного военного совета и начальник вооружений РККА.

— Тухачевский?

— Да, Михаил Николаевич Тухачевский. Этот визит может иметь для нас очень большое значение. Но, главное, ни слова о Марсе или Юпитере. Выражайтесь кратко, военные люди не любят пустозвонства. Говорите только то, что знаете. Все ясно?

— Все ясно. Надо навести порядок, кое-что подкрасить, помыть.

— Приступим к делу. Кстати, кто взял веник из моего кабинета? — спросил Королев.

Когда Тухачевский, рослый, красивый мужчина, и сопровождающие его лица спустились по железным Ступеням в подвал, то увидели спокойную, деловую обстановку. Гирдовцы были небогато, но опрятно одеты, инженеры склонились над чертежами и расчетами, пылал кузнечный горн, гудели станки. Все, что должно сверкать, сверкало, все, что должно белеть, белело. Тухачевского познакомили с работами, рассказали о перспективах.

— Да-да, — сказал он. — Трудно сказать, что за человек получится из новорожденного младенца.

Он поглядел чертежи, нарочно вставил несколько фраз, показывающих, что он разбирается в чертежах, он знал: это должно понравиться, и подошел к Цандеру.

— А это что?

Фридрих Артурович стал говорить о двигателе ОР-2, о методах расчета сопла, камер сгорания, об установке его на бесхвостку, потом увлекся и заговорил о Марсе. Тухачевский поморщился.