Адмирал Вселенной - [47]

— В Коктебеле наши пути обязательно пересекутся. До свидания, женатик.

— Тебя тоже не минует чаша сия.

Королев вспомнил Лялю и нахмурился.

— Какая должна быть жена? — спросил он как будто без связи с предыдущим разговором.

— Такая, с которой бы ты не думал о всех женщинах на земле.

«Где же теперь искать помощника, с которым можно жить душа в душу, как с Сергеем? — думал Королев. — А что, если моим помощником будет Гри?»

И заработала машина. Королев взвалил на свои плечи непомерную нагрузку, успокаивая себя только тем, что границы человеческой ловкости и энергии пока не определены. Он торопился, как будто каждый его день был последним. Он не замечал той жизни, которая кипела и копошилась вокруг. Планеры и самолеты были его жизнью. Занимаясь своим делом, он не мог думать о всех прочих делах.

В конце года, работая у Ришара, он защитил дипломный проект, и ему была присвоена квалификация инженера-аэромеханика. Одновременно он делал проект планера и начал строительство самолета по собственному дипломному проекту. Он не понимал тех людей, которые дипломный проект делали ради диплома. Он считал это пустой тратой времени. Уж ежели делаешь проект, то чтобы не зря, чтоб воплотить его в металле.

Когда он заявил свой новый планер «Красная звезда» на состязания в Коктебеле, в Осоавиахиме не очень удивились, памятуя предыдущий год. Когда же стало известно, что вместе с планером он ухитрился сделать и самолет, это показалось неправдоподобным, Ведь сколько нужно обегать инстанций прежде, чем подпишешь какую-то бумажку, а бумажка нужна даже на авиационную свечу, не говоря о вещах более дорогостоящих.

Королев мечтал подлетнуть на «Красной звезде». Полет предполагалось совершить под Москвой на станции Планерная. Но планер упорно не хотел идти в воздух, он был слишком тяжел.

— Утюг, — сказал кто-то.

А еще он хотел облетать свой аэроплан до Коктебельских состязаний. Летчиком^испытателем был назначен Кошиц, но Королев решил избежать самых страшных в жизни конструктора минут на земле и в первый испытательный полет пошел с Кошицем. Кошицу объяснил, что «учился на летчика», чтобы самому испытывать свои машины и не дрожать на земле за чужую жизнь.

После этого полета в газете «Вечерняя Москва» появилась фотография самолета СК-4 и заметка, в которой сообщалось, что «известным инженером С. П. Королевым сконструирован новый тип легкого двухместного самолета… Летчик тов. Кошиц уже совершил на нем несколько опытно-испытательных полетов, которые показали хорошие качества новой машины».

И снова Коктебель. Коктебель — это счастье. А что такое счастье? Когда сделано дело и ты еще не успел приступить к новому делу. Коктебель был этим мгновением: планер сделан, самолет сделан. Теперь облетать. А каждый полет — праздник. На собственном аппарате — двойной праздник.

Королев решил сделать первые испытательные полеты на «Красной звезде» самостоятельно, а также первым выполнить мертвую петлю.

Погоды не было. И тут начались сомнения. А вдруг планер и в самом деле утюг. Конечно, все расчеты правильны, аппарат обязан летать, а вдруг что-то не так. Ведь есть проекты вечных двигателей, которые по всем данным обязаны работать, никто не может доказать, что они работать не будут, кроме сделанной модели.

И погода ни к черту, и настроение мрачное. Может, устал?

Первые четыре полета он провел самостоятельно. Планер был хорошо сбалансирован, слушался рулей, но был Тяжеловат, ему требовалась особая погода. А особой погоды все не было.

Королев чувствовал себя отвратительно, но приписывал свое состояние погоде и сомнениям.

— Заболел, что ли? — спросил его Степанчонок, начальник летной части соревнований.

— Не знаю.

— Съезди в Феодосию, выпей какого-нибудь порошка.

— А вдруг распогодится?

— Вряд ли что-нибудь изменится за два дня в небесной канцелярии.

— В самом деле, съезжу, выпью какого-нибудь порошка.

— Народ сомневается в твоей «звезде».

— Вернусь, надо будет сделать мертвую петлю.

Он поехал в Феодосию и не вернулся, У него был брюшной тиф.

Все планеры были облетаны, только «Красная звезда» после четырех подлетов выглядела бедной сироткой. Никто в нее особенно не верил, тот, кто верил, валялся в беспамятстве в тифозном отделении Феодосийской больницы, да и тот не очень-то верил. Планер — кусок дерева и металла. Рядом не было Королева, не было «души», которая наполнила бы смыслом это нагромождение мертвой материи, Особенно жалко выглядел планер, когда распогодилось.

Степанчонок поглядел на «Красную звезду», задумчиво сел в кабину и потрогал рули.

— Уж не лететь ли собрались? — спросил его насмешливо проходящий мимо парень.

— Собирай стартовую команду и затяни мне потуже плечевые ремни.

— Погода тихая, зачем так старательно привязываться? — пробормотал парень, но сделал все, как хотел начальник.

— Поехали, — сказал Степанчонок.

«Красная звезда» взлетела и тут же повернулась вдоль склона и пошла точно по его контуру, постепенно набирая высоту. Дул ровный плотный ветер.

— Ого, утюг полетел! — сказал кто-то. — И высота приличная.

И вдруг планер резко пошел вниз. И всем сделалось страшно. Неужели отказало управление? «Звезда» падала. Кое-кто зажмурился. Но, не доходя земли, планер задрал нос, устремился вверх и сделал мертвую петлю. И все, кто был на земле, зааплодировали.