Адмирал Спиридов - [20]

Первоначальный успех — взятие города Миситрии или Мизитры (древней Спарты) и одноименной крепости — сменился тяжелым поражением объединенного греко-русского отряда у города Триполицы. Из-за этого второй десантный отряд (западный легион) под командованием Петра Долгорукова, наступавший через Аркадию, был возвращен обратно на побережье и послан к турецкой крепости и порту Наварин (Пилос).

Туда же Спиридов направил 24 марта из Витуло отряд судов (корабли «Ианнуарий», «Три святителя» и зафрахтованный Орловым 20-пушечный венецианский фрегат «Св. Николай») под общим командованием бригадира артиллерии Ивана Абрамовича Ганнибала (двоюродного деда А. С. Пушкина), в подчинении которого находилась вся артиллерийская часть «обшивной» эскадры.

Решительный поступок адмирала, одним ходом изменившего план военных действий, намеченный Орловым, выправил положение. Пока преждевременно было надеяться на всеобщее восстание в Морее, на что особенно рассчитывал фаворит. Прежде всего следовало укрепиться на побережье.

Обстрел Наварина с моря, предпринятый Ганнибалом, когда русские корабли 31 марта вошли в залив и приблизились к порту, а затем высадка десанта с приданной ему осадной артиллерией очень скоро заставили противника пойти на капитуляцию.

10 апреля 1770 года крепость Наварин пала, пала впервые (вторично в октябре 1827 года), и русские моряки, взяв трофеями 42 пушки, 3 мортиры, 800 пудов пороха и много оружия, завладели одной из самых удобных морских баз на Пелопоннесе. Ее гавань могла вместить любой флот, глубины позволяли принимать суда с наибольшей осадкой, а узкий вход был защищен укреплениями с обеих сторон.

Теперь в Морее появился и Орлов. Он прибыл туда из Ливорно с линейным кораблем «Три иерарха», фрегатом «Надежда Благополучия» и посыльным судном «Почталион» на пятые сутки после сдачи Наварина.

Спиридов с облегчением вздохнул. Подкрепление подоспело кстати, хотя дело уже было сделано. К противнику день за днем подходили резервы, накапливаясь у крепости Модоны неподалеку от Наварина, и противостоять им силами отряда из шести судов (шестым стал фрегат «Св. Николай») было не так-то просто. Да еще зная наверняка, что противник не преминет блокировать Наварин с моря, едва лишь выяснит силы русского отряда. Конечно, и сейчас, когда отряд увеличился в полтора раза, положение продолжало оставаться напряженным; но Орлов привез долгожданную новость, которая обрадовала всех.

Со дня на день у берегов Мореи следовало ждать эскадру под командованием контр-адмирала Эльфинстона, вышедшую из Кронштадта спустя два с половиной месяца после отплытия кораблей Спиридова. Она перезимовала в Англии, благополучно прошла из Портсмута в Гибралтар и по сведениям Орлова находилась уже в Средиземном море, на пути от Гибралтара к Морее. Вместе с эскадрой Эльфинстона (линейными кораблями «Святослав», «Не тронь меня», «Саратов», фрегатом «Африка», одним пинком и тремя транспортами) шли и отставшие из-за неотложного ремонта еще на стоянке в Гулле малые суда «обшивной» эскадры.

Сообщив приятную новость, фаворит одновременно захотел показать себя. Он отменил осаду крепости Короны, которую вел десантный отряд, высаженный Спиридовым (город уже был взят), и приказал обложить Модону. Между тем для безопасности русских кораблей и войск в базе Наварина важнее было овладеть Короной. Крепость находилась на подступах к Наварину и являлась в случае взятия ее русскими войсками — защитой его с тыла, в случае оставления ее у противника — постоянной угрозой.

Сражение при Короне 2 марта 1770 года (старинная гравюра)

Спорить с Орловым было бесполезно. Он еще не отказался от своего плана овладения Мореей и считал поражение у Триполицы лишь досадной случайностью, надеясь взять реванш за нее у Модоны.

Вздорность затеянного фаворитом вскоре стала очевидна для всех.

Распыление сил повлекло за собой очередные неудачи: сначала у Модоны, где войска противника, подошедшие со стороны Триполицы, нанесли серьезный урон десантному отряду, заставили его снять осаду и отступить к Наварину; затем у Патраса, где был разбит сводный греко-русский отряд, посланный Орловым; наконец, вторично у Модоны, куда фаворит вновь направил сводный отряд. Никакая храбрость русских десантников не могла помочь им выполнить невыполнимое, тем более, что военная выучка греческих повстанцев, входивших в отряд, оказалась весьма слабой. Противник, превосходя силы отряда во много раз численностью своих войск, не только сорвал вторичную осаду Модоны, не только потеснил отряд обратно к Наварину, но и в свою очередь осадил его. Вот что побудило Орлова написать Екатерине письмо, в котором он небезыскусно затушевал причины неудач, прихвастнув, как было свойственно ему и раньше и позже:

«...Хотя, кроме крепостей, вся Морея очищена от турок (это было сознательной неправдой, достаточно обратиться к фактам, известным теперь. — Е. Ю.), но силы мои так слабы, что я не только не надеюсь завладеть ею, но и удержать завоеванные места...»

О своих ошибках фаворит, понятно, не упомянул в письме; не упомянул и о том, что именно из-за них потеряло всякую надежду тогда на успех восстание в Морее и создалось критическое положение в самом Наварине.