Адепты. Эзотерическая традиция Запада - [62]

¹ Из произведений Йоханна Рудольфа Глаубера.

@5^*                         ....      —

мнения, произойдут колоссальные перемены. Грандиозные события непременно свершатся посредством этой неизвестной миру “Salia Artis” — “Соли искусства” в продуктах философской, алхимической и медицинской секреции. В “Turba Philosophorus“ (“Замешательство философа”) ясно указывается, что Элиас Художник должен рассматриваться как сама Соль (Sal Artist)».

Глаубер, как утверждали, принадлежал к труппе людей, для которых духовная сторона алхимии не имела никакого значения. Для него, как и для большинства его последователей, алхимическая символика была не более чем некой завесой, скрывавшей практические основы физической химии, и в его толковании Элиаса Художника явно сквозит дух нового времени.

27 декабря 1666 г. в дверь дома Йоханна Фридриха Гельвеция постучался незнакомец. Своего гостя врач описывает как человека небольшого роста, худого, лет сорока пяти, с чисто выбритым лицом, несколько обезображенным шрамами, и прямыми черными волосами. На этом «некто» была простая одежда деревенского жителя, причем особого внимания заслуживали его залепленные грязью ботинки*. У д-ра Гельвеция сложилось мнение,

¹ Одним из самых выдающихся памятников алхимии признан сборник под названием «Rotulum Hicrogyphicum Pantarvae Philosophorum», составленный Дж.Рипли или одним из его учеников. Эти «Каракули» предназначались для использования в обрядах посвящения или для наставления неофитов в герметических искусствах. Размеры отдельных экземпляров «Каракулей» обычно составляют около 20 дюймов (50,8 см) в ширину и 20 футов (610 см) в длину. В каждом из замысловато раскрашенных свитков в основном содержится множество удивительных символов. В конце «Каракулей» помещено изображение фигуры герметического адепта в образе деревенского жителя, напоминающего странствующего трубадура или жонглера.

————————

что его гость был уроженцем Северной Голландии. Выглядевший селянином визитер, отвесив в высшей степени вежливый поклон, пожурил доктора за некий трактат, в котором тот выразил некоторые сомнения по поводу таинств высшей алхимии.

В тишине и уединении рабочего кабинета Гельвеция необычный посетитель извлек из своих поЖитков хитроумно сделанную коробочку из ело- новой кости, в которой лежали три больших куска какого-то вещества, по виду напоминавшего тусклое желтое стекло, и объяснил, что этого количества философского камня ему хватит, чтобы превратить двадцать тонн простых металлов в чистое золото. Затем он достал из внутреннего нагрудного кармана своей куртки пять тяжелых золотых медалей, завернутых в носовой платок из зеленого шелка. На всех медалях были начертаны слова мистического поклонения, а надпись на одной из них гласила: «Я сделана 26 августа 1666 г.».

Прямо в доме Гельвеция адепт совершил трансмутацию и подарил хозяину крошечную крупинку похожего на стекло камня, с помощью которого сам Гельвеций в присутствии свидетелей осуществил превращение металлов. Еще дважды его дом посещал адепт, навсегда затем исчезнувший из поля зрения доктора. В своей работе «Золотой телец» Гельвеций определенно утверждает, что «селянином в грязных ботинках» был не кто иной, как Элиас Художник. Значительная часть «Золотого тельца» отведена диалогу между Гельвецием и Элиасом. В цели настоящей книги не входит полное описание состоявшейся между ними беседы, а посему ограничимся лишь кратким изложением тех отрывков, где Элиас сообщает о себе или подходящих к случаю событиях.

По словам адепта, он посвятил себя тщательному изучению тайны Природы и наслаждался обще

ством своих единомышленников. Он был не врачом, а правильщиком меди, с ранних лет познавшим тайные свойства металлов. Универсальное Лекарство адепты называли «великой тайной Природы». Оно не продляет жизнь, а позволяет всем владеющим его силой прожить полный срок, отпущенный им, который оказывается намного дольше, чем подозревает большинство. Элиас хранил эти пять медалей в память о своем Учителе, поскольку и он некогда получил наставления от посетившего его незнакомца во всем, что касалось философии и практической стороны искусства. Ни пытки, ни подкуп не смогли бы заставить его выдать секрет, и все же он сам раскрыл его одному-единственному «некто» — немолодому доброму человеку. Элиас читал мало, однако советовал изучать Сендифогия. Обращаясь к Гельвецию, он сказал: «Если тебе удастся снискать благоволение Бога, Он поручит мне или какому-нибудь другому адепту нашего искусства открыть тебе верный способ разрушения внешней оболочки металлов и завладения заключенной внутри полной энергии животворной душой».

Свое повествование Гельвеций закончил словами: «Итак, я рассказал вам всю историю от начала до конца. Это золото все еще у меня, но я не смогу поведать вам, что стало с Художником Элиасом. В последний день нашей дружеской беседы он прежде чем уйти, сообщил мне, что намерен совершить путешествие в Святую Землю. Да хранят его Святые Ангелы Божии, где бы он ни был, и берегут как источник благодеяния для всего христианского мира!»

* Текст «Золотого тельца» приведен в «Museum Hermeticum Reformatum, etc» и в английском переводе «The Hermetic Museum Restored and Enlarged». Более ранний английский перевод включен в «А Philosophic Epitaph», London, 1673.)