Абрам Каган. Воспоминания - [17]

В Прагу прибыл Г. В. Вернадский. Он затеял евразийское издательство и запросил меня, хочу ли я принять в нем участие. Я поехал в Прагу. Вернадский, книгу которого о Новикове я издал в начале моей деятельности в Петербурге, познакомил меня с единомышленниками, в том числе с П. Н. Савицким[184]. Я стал издателем группы евразийцев, и с Савицким у меня сложились самые дружеские отношения. Я издавал и его, и Вернадского.

В Праге же я познакомился с проф. Бемом[185], который выпускал непериодические сборники, которые я тоже перенял. Бем ввел меня в кружок русских поэтов[186], которые мне устраивали дружеские встречи и очень ценили мой интерес к ним. Один сборник стихов я издал, а именно Аллы Головиной[187].

7/22 1974 <…>

Распространение книг мы сначала передали издательству «Образование», но скоро убедились в полной их негодности и перешли к фирме «Russian (sic! — О. Д.) Buecher Export». Эта фирма долго не просуществовала и обанкротилась, что для нас сопровождалось большими потерями. Я решил тогда создать самим такой распространительский аппарат. <…> Я сам стал объезжать Европу, а в отдаленных странах останавливался на фирмах, зарекомендовавших уже себя в кредитном отношении.

Эти мои разъезды чрезвычайно расширили круг моих знакомых и закрепили старые связи и меньше всего носили деловой характер, хотя по существу преследовали эту цель. Без этих поездок издательство вряд ли могло обойтись.

Моя первая поездка была в Прагу. <…>

7/30

После осмотра достопримечательностей Праги я начал обход своих знакомых и друзей. Сергей Николаевич Прокопович и Екатерина Дмитриевна Кускова приняли меня очень радушно. <…> Они меня ознакомили с «русской акцией чехов»[188]. Чехи широко пошли навстречу русским ученым и вообще интеллигенции. Созданы были русские научные учреждения, русские ученые были на иждивении чехов, чехи поощряли всякие культурные начинания. Продолжал свою деятельность Земгор[189]. Создан был «Русский очаг» графиней Паниной[190]. Славянская библиотека[191] широко пополнялась русскими книгами. <…> Конечно, я стал снабжать русскими книгами «Экономический кабинет» Сергея Николаевича]. Я договорился с С[ергеем] Николаевичем] о печатании его новой книги[192].

У Лосских я был принят как свой человек. <…> Лосский задумал ряд книг, и, конечно, я был его естественным издателем. В доме Лосских я впервые встретил П. Н. Савицкого, который тут же пригласил меня к себе. <…>

Я посетил «Русский очаг» графини Софьи Владимировны Паниной. При «Очаге» была библиотека, и я предложил свои услуги по снабжению ее книгами, что было принято охотно. Софья Владимировна сказала, что у нее для меня есть проект, но еще надо об этом подумать, и она снесется со мной об этом позже. Как потом оказалось, дело шло об издании биографии ее отца Петрункевича, известного демократического деятеля[193]. Но она опасалась, что я откажусь, ибо материально это было далеко не заманчивым делом, и она хотела заручиться воздействием на меня таких лиц, как Прокопович. Она сама потом мне об этом рассказала. Книгу я, конечно, выпустил[194].

10/14

Еще о Праге. С Прокоповичами жила уже не молодая Зверева, известная своей деятельностью в области образования в России. Она была в переписке с Берви, известной поборницей народного образования, жившей в Канаде[195]. У последней была мысль уже давно издать труд по распространению образования в России. Берви написала мне в Берлин по рекомендации Зверевой, не заинтересуюсь ли я изданием ее работы на русском языке. Завязалась длительная, перешедшая в дружескую, переписка. Я в России серьезно интересовался вопросами образования. При издательстве «Огни», в котором я принимал ближайшее участие, была специально образована комиссия, школьная. В ней ближайшее участие принимала известная общественная деятельница Кайданова и в конце концов я с Берви договорился[196]. Один том ее труда я выпустил в Берлине, а другой уже в Брюсселе, куда мы переселились после Берлина. Эти книги являются незаменимым источником по изучению народного образования в России[197].

10/16

В числе других стран я дважды посетил Польшу. Польша была очень хорошим рынком для русских книг. Нашим представителем там была фирма «Добро»[198]. Мы сбывали там не только книги представляемых нами издательств, но и книги из Советской России (об этом я еще буду писать), научные и по литературе, и еще антикварные книги, которые мы ввозили в большом количестве. До приезда в Польшу я имел переписку с профессором Кулаковским, преподававшим русскую литературу в Варшавском университете[199], сыном известного русского академика Юлиана Кулаковского[200]. Он был вхож в польские литературные круги. <…> Он предложил нам издать книгу современных польских поэтов на русском языке. Польское правительство тепло отнеслось к этому проекту и обещало оплатить расходы по переводу на русский язык. Задача была не из легких. Облегчалось это тем, что Кулаковский сам был поэтом, и некоторые из польских поэтов знали хорошо русский язык. В Министерстве] Нар[одного] Просвещения меня встречали предупредительно и даже иногда говорили со мной по-русски. <…> В Мин[инистерстве] мы договорились о переводе, а само издание книги я взял на наши средства. С Кулаковским я провел почти все вечера вместе, говорили по душам. Он показывал мне достопримечательности Варшавы, и мы побывали в кабачках couleur local, где собирались польские поэты и литераторы. Никакой враждебности как русский я не встретил, хотя опасался, что при польском крайнем национализме этого можно было ожидать. Книга вышла под титулом «Современные польские поэты»