Абрам Каган. Воспоминания - [13]
Как-то ко мне в издательство пришел Н. С. Гумилев, с которым я был близок. У него в журнале «Аполлон» была поэма «Дитя Аллаха»[123]. Я отпечатал известное количество оттисков для распространения, и он связал меня с управлением журнала, и я откупил очень, очень большой запас репродукций и сделал из них альбомы, которые были расхватаны в самое короткое время[124].
12/9 [1973]
Кроме «Науки и школы» и «Петрополиса», я стал во главе еще других издательств. Крупный предприниматель Наум Борисович Глазберг[125] покинул Россию и оставил на моих руках большое издательство «Огни», которое к тому же инкорпорировало издательство «Грядущий день»[126]. К этому издательству близко стоял известный гуманист сенатор Кони[127]. Каталог издательства был огромный. Но самое главное: группе нефтяников во главе с Глазбергом принадлежала типография Голике и Вильборг[128]. Это была лучшая типография в России и даже в Европе. В ней печатались многокрасочные книги. Так, напр[имер], «Пиковая дама» с иллюстрациями Александра Бенуа[129], богато иллюстрированные издания «Горя от ума», «Евгения Онегина». В числе других совершенно исключительная по роскоши книга «La livre de la Marquise» Сомова[130]. Последняя в двух вариациях с теми же многоцветными иллюстрациями, но одно издание в количестве 100 экземпляров было очень откровенным (часть костюма маркизы была снята). Конечно, типография была национализирована, но все же она тоже была на моем попечении.
Во главе типографии стоял выдающийся знаток типографского дела Скамони[131]. Я был с ним в очень хороших отношениях и мне удавалось свои так наз. роскошные издания печатать в этой типографии. Во главе Государственного Издательства стоял ставленник всевластного Зиновьева, Ионов[132]. Совершенно сумасбродный человек, не имевший никакого понятия об издательском деле, но он мнил себя знатоком книги и покровителем искусства. Благодаря ему цензурный гнет на мое издательство почти исчез. Мне и Блоху пришла в голову мысль [издать] совершенно по тем временам не подходящую книгу «Книжные знаки русских художников». Кто являлся владельцами библиотек, имевших ex libris? Конечно, далеко не пролетарии. Мы уговорили Ионова заказать у художника книжный знак, [пообещав, что] мы его поместим тоже в книгу, которая уже составлена была, только чтоб он разрешил печатать ее в типографии Голике и Вильборг. Он не только дал свое согласие, но принял живое участие и всячески напирал на типографию для ускорения набора и печатания. Кстати, в книге были два моих ex libris (Митрохина и Куприянова) и Толи (худ. Митрохина)[133].
Приходится удивляться моей смелости: я вместе с Лутониным[134][135], задумал выпускать ежемесячный журнал по экономике. Лутонин — экономист — работал в Главбуме (главное упр[авление] бумаги), и встречался я с ним в Вольном Экономическом Обществе (прогрессивное общество, еле терпимое при царском режиме)[136]. Мы начали выпускать журнал «Экономист»[137]. В первом номере была руководящая статья проф. Озерова об экономическом развитии России[138]. Цензура пропустила, но это было большое нахальство, игра с динамитом. Я настаивал, чтобы содержание номеров обсуждалось редакцией, а не [было] предоставлено только мнению Лутохина. После пререканий редакция распалась, было еще выпущено несколько номеров «Экономиста», и он приказал долго жить[139].
Как раз в это время <…> Яков Михайлович Гессен превращал свое издательство («Право») в кооператив и предложил мне быть его партнером[140]. Я согласился и стал выпускать под ред. проф. Штейна (Виктор Марцевич?) журнал «Экономическое возрождение»[141]. Конечно, это не был большевицкий журнал, но критика была осторожной, и статьи носили, главным образом, теоретический характер <…>.
12/17 [1973]
<…> В Москве <…> образовалась «Книжная лавка писателей»[142], куда входили видные писатели и общественные деятели, [такие] как Борис Зайцев, Осоргин, Мельгунов[143] и т. д. В Петербурге мы организовали «Союз кооперативных издательств», председателем его был Ферапонт Иванович Витязев, глава издательства «Колос»[144] (книги народнического направления, по социологии, и тоже в этом издательстве вышла «Коллективная рефлексология» видного психиатра и ученого Бехтерева[145]). Товарищем председателя был я. Нам пришла в голову очень рискованная идея. Я с Витязевым составили докладную записку, адресованную Ленину, о необходимости денационализировать типографии. В совершенно формальном, не полемическом тоне, мы доказывали, что при существовании предварительной цензуры необходимость в национализации отпадает, <…> что национализация типографий создала хаос в типографском деле, <…> и типографии одна за другой выбывали из строя
