А у нас во дворе… - [14]
— Нет, получилось, получилось! — воскликнула Ариадна. — Просто я не та Ариадна, а другая, но тоже хорошая!
Родион сказал:
— Наша Ариадна правда хорошая. Просто пока ещё никто об этом не догадался. Потому что — так говорит моя мама — эта девочка как залезет в бутылку с узким горлышком, так вылезти не может.
— В бутылку? — удивилась бабушка. — В какую бутылку?
— Да, — подтвердил Родион. — Такая невидимая бутылка с узким горлышком, Некотуха туда как залезет — всё! Попалась. Вылезти не может. И ей самой там очень-очень плохо.
Выслушав всё это, бабушка подумала-подумала и попросила:
— Вот ты, Родион, и помоги ей. Ты старше и октябрёнок, — значит, ответственный человек.
Он молча кивнул головой.
И бабушка положила перед ним и Ариадной по очищенной морковке.
Глава 12. ЧТО ТАКОЕ СОБЕСЕДОВАНИЕ?
Нелегко помочь Ариадне: как с её языка слетят «хоту» или «не хоту», так она вроде в плен к этим упрямым словам попала. И с места не сдвинешь, и не уговоришь сделать иначе.
Об этом думал Родион сейчас и потому прозевал шайбу, она влетела в его ворота.
Потом он прозевал вторую, потому что думал про жильца, который назвал их с Ариадной ихтиозаврами. Кто такие ихтиозавры, Родион узнал от папы. Это древние вымершие животные. Они жили очень давно, когда людей на Земле ещё не было. И представьте, черепаха Акулька, которая живёт у них в кухне, и даже просто ящерица — потомки ихтиозавров, значит, родственники, которые родились потом.
Думая об этом, Родион вынул из своих ворот третью шайбу и в задумчивости задал папе странный вопрос:
— А могли ихтиозавры звонить в звонки?
Родион сам удивился, как из него выскочил такой глупый вопрос. А папа даже играть перестал:
— Какие ихтиозавры? Какие звонки? Думай, что говоришь! Ты ведь большой парень.
Родион смутился: «Почему я такое ляпнул? Когда жили ихтиозавры, звонков ещё не было. Ясно, старик обругал нас ихтиозаврами, потому что мы с Ариадной поступаем без всякой… этой… человечности. Конечно, откуда у ихтиозавров человечность!»
— Да очнёшься ты или нет? — спросил папа.
Родион очнулся, и его красный вратарь ловко отбил шайбу, которую послал в его ворота папин синий нападающий.
Всё это происходило не во дворе, а у Родиона дома. Ему подарили настольный хоккей. Хоть он и настольный, папе и Родиону удобнее играть на полу. Мама отметила: неизвестно, кто больше увлекается игрой — сын или папа. И сердилась: когда просит папу сходить в магазин, его не оттащишь от игрушечного стадиона.
Вот и сейчас она стояла над хоккейным полем нагнувшись, уперев руки в колени, обтянутые джинсами, поворачивала стриженую голову вслед летящей шайбе.
— Мам, ты за кого болеешь? — спросил Родион.
— За вас обоих.
— Так не бывает.
И вдруг мама закричала:
— Го-ол!
Это красный нападающий Родиона забил шайбу в папины ворота.
— Ну ладно, хватит играть, у меня нет для обеда ни одной картошки!
И папа ушёл с сумкой. А Родион вспомнил: бабушка Ариадны звала украшать ёлку.
В квартире у Ариадны пахло хвоей. Пушистая ёлочка стояла на табуретке, макушка упиралась в потолок. Ариадна с мамой ушли куда-то. Украшал ёлку папа, стоя на стуле. Бабушка подавала игрушки из коробки и ворчала:
— Всегда ты споришь. Просила — привяжи ёлку.
— А чего её привязывать, она и так крепко стоит на крестовине.
Папа увидал Родиона:
— А-а, пришёл помогать? Доставай игрушки.
Родион подал синий шарик.
— Вон туда, на левую ветку, вешай! — скомандовала бабушка.
— Шарику здесь лучше! — Ариаднин папа повесил его справа.
— Вот и опять ты споришь, — рассердилась бабушка. — Ариадна вся в тебя, такая же наперекорная.
Родион удивился. Его мама с папой никогда не спорят.
Ариаднин папа поторопил:
— Родион, что ты там закопался? Я на работу опоздаю.
А Родион вытащил из коробки золотую змейку, она зацепилась за что-то, вдруг спружинила, хлопнула Родиона по лбу и вытянула за собой другую змейку, серебряную.
Бабушка обрадовалась:
— Вот они, красавицы, мои стружечки! — и бережно их обтёрла. Они засверкали в дневном свете. — Я их, Родиошенька, с тех пор храню, как на заводе токарем работала. Эти стружечки мне — дорогая память.
— Правда, что дорогая, — усмехнулся Ариаднин папа, обвивая стружкой колючую ветку. — Уж такая дорогая эта толстуха — стружка, что стране от неё одни убытки. Сколько металла она зря сжирала. — Он вдруг повернулся к Родиону. — Представь, Родион, что ты работаешь в цеху, ты — токарь.
— Я токарь? — удивился Родион.
Папа Ариадны взял у него из рук мохнатую гирлянду.
— Да! Ты токарь. И тебе дали заготовку, вот такую большую металлическую болванку, болванищу… Не подумай, я её не ругаю. Заготовки болванками называют, пока они не обработаны. И вот нужно тебе из большой болванки выточить вот такую малую деталечку — с желобочками, с нарезочкой. Ты знай стараешься, стачиваешь лишний металл. А стружка из-под твоего резца куда идёт? Куда? В отходы, в переплавку, в огонь! Горы стружки со всех заводов. Миллионные потери для народного хозяйства!..
— Да он ещё считать до миллиона не умеет! — перебила бабушка.
— Умею, — сказал Родион.
— Вот видишь, мама, мужик с головой растёт. Всё, Родион! А если отливать заготовку точно по размеру? Для токарной обработки остаётся самая малость…
