А у нас во дворе… - [12]
Когда распахнули дверь, увидали плачущую девочку. Она сидела на корточках в белой ванне, уцепившись руками в красных рукавичках за края. И увидали мальчика, который стоял ни за что не держась, широко расставив ноги, как моряк на качающейся в шторм палубе.
И тогда один из монтажников, наверно самый главный, потому что он был с усами, сказал:
— Приехали? Пожаловали? Вылезайте, горе-космонавты!
— Ой, мамочки-и!.. — на всякий случай ещё раз пропищала Некотуха.
Усатый строго сказал:
— Да нет уж. Тут не только мамочкам-папочкам отвечать придётся за такое безобразие, а всей нашей бригаде. И ведь надо же, такое чепе на стройке! Невиданное чрезвычайное происшествие! Да вы понимаете, какая опасность вам грозила? Никому, даже нам, строителям, охрана труда не разрешает подниматься на кране. Да мало ли что может случиться! Крюк может сорваться, трос заесть — и ни туда ли сюда, пока отремонтируют, вам висеть! А если ураган налетит! Бывает, что и кран повалит! Конечно, редкий случай, а всё же может быть.
Все вокруг молчали. Ариадна всё так же сидела в ванне на корточках, капор стоял на макушке, торчали растрёпанные косицы.
Глядя на строгого усатого монтажника, Родион сказал, не опуская глаз:
— Это я виноват. Только я один.
Глава 10. БОЛЬШИЕ НЕПРИЯТНОСТИ
Неприятности были большие. Под вечер бригадир Володя и крановщик дядя Валера пришли к папе и маме Родиона. Рассказали, что после смены на собрании бригаде крепко влетело. Потому что, если дети смогли забраться в санблок и кран поднял их на высоту, значит, нет у бригады зоркого контроля, плохая она хозяйка. И отобрали у бригады почётное Красное знамя, и лишили премии.
Родион пришёл домой, когда разговор был уже в разгаре. Он стоял в прихожей и видел, как мама волновалась, кусала губы, а папа накрыл ей руку своей ладонью, словно сказал: «Держись, я с тобой».
А у Некотухи дома разговор был такой важный, что мама перестала печатать, прибежала, села на диван рядом с высоченным дядей Валерой и вдруг показалась Ариадне такой маленькой и беззащитной со своими кудряшками и огромными круглыми очками, что Некотухе захотелось плакать. А бабушка Ариадны сказала:
— Мы их ростам, мы и в ответе.
Больше Некотуха ничего не слышала, папа закрыл дверь.
Когда гости ушли, Ариадна взглянула в его рассерженное лицо и сразу поняла: сейчас будет разговор про ненавистное «нельзя».
— Дочка, когда на светофоре зажигается красный свет, что он значит? — спросил папа.
— Стоп, идти нельзя! — удивилась Ариадна. При чём тут светофор?
— А ты через него, как дурная коза, перепрыгиваешь, — добавила бабушка.
Пришёл Родион, сердитый. Мама только что сказала ему:
— Я уверена, ты вслед за Ариадной полез на стройку и в санблок. Ты же старше! Правду сказала мне соседка, что ты бычок на верёвочке!
Про бычка обидно. Сейчас на прогулке Родион раз навсегда заявит Некотухе, что не станет слушаться её.
Но Ариаднин папа не пустил их гулять.
— Погоди, Родион, у нас серьёзный разговор… Нет такого закона, дочка, «хоту-не-хоту». Ты сама его выдумала. Мало ли что тебе захотелось, в голову взбрело? Вот из-за твоего дурацкого «хоту» людей премии лишили!
— Ты ей скажи просто: нельзя лазать, куда нельзя, — заспорила бабушка. — Мала ещё понимать про премии.
— Отлично поймёт, — возразил папа. — Помнишь, в магазине она захотела, чтобы ты ей немедля купила того лупоглазого мишку. А у тебя денег не хватило. Какой рёв она подняла! А эти ребята из бригады, дочка, мечтали на свою премию — кто маме посылку послать, кто лыжи купить, кто на теплоходе по морю поехать. И всё сорвалось из-за того, что наша «принцесса» сказала своё дурацкое «А я хоту!», и полезли вы оба с Родионом, куда нельзя, и всем сделали плохо. — Папа посмотрел на нахохленную Ариадну. — Короче говоря, не умеете людям ни в чём помочь, так хоть не мешайте им!
Бабушка заступилась за Родиона:
— Родион много помогает своей маме.
— Я тоже помогаю, — обиделась Ариадна. — Я бабушке на даче ступеньки мыла.
— Да почему же бабушке? — возмутился папа. — А ты по ступенькам не ходишь, по воздуху летаешь?
Бабушка улыбнулась: вспомнила, как было дело.
«Внученька, — сказала она летом на даче, — начинай мыть с верхней ступеньки».
«А я хоту с нижней!» — ответила Ариадна. Вымыла, полезла с тряпкой, полной воды, на вторую, третью, и вся грязь с них потекла вниз, на чистую ступеньку.
«Нет уж, — взмолилась тогда бабушка, — такое мытьё мне не в помощь. Ступай играй!»
Ариаднин папа сказал ребятам:
— И не воображайте, что, помогая взрослым, вы делаете великое одолжение. Взрослые всё для вас делают, всё! — и ушёл в ванную бриться.
Сквозь незакрытую дверь в зеркале стало видно, как он кисточкой намыливает щёку.
— И для меня делают? — удивилась Ариадна.
— А как же? — спросил намыленный папа из зеркала. — Кто наш дом построил? А кто куртки ваши тёплые сшил? А книжку кто сочинил и картинки нарисовал? Всё — взрослые.
— И мороженое они делают! — радостно откликнулась Ариадна.
Папа, подняв двумя пальцами нос, бритвой снял пену с губы. Из зеркала он сказал бабушке:
— Когда только вырастут? Когда поймут, что всё прекрасное делается человеком?
Ариадна запрыгала и запела:
