...А что будем делать после обеда? (сатирические рассказы о маленькой стране) - [19]

?

— Порядок. Вы только скажите, строго между нами, вы действительно никогда не были женаты?

— Никогда в жизни. Мне и одному забот хватает.

— Тем лучше. Но тот город, что вы назвали, он мне совершенно незнаком.

— Вы же журналист? Расскажите что-нибудь. Что вы делали репортаж о Подволочске, и я вам целый год помогал.

— Нам не поверят.

— Но почему? Вы полагаете, что кто-нибудь тут знает, что такое репортаж?

— Ну, хорошо. Но я уже забыл, как называется этот город, ну, который с "п" начинается.

— Если вам это так трудно, скажите, что мы знакомы по Бродам. Это тоже в Польше.

Броды были значительно легче. Мне нужно было только вспомнить про Мишку из Брод, который сидел за мной на языковых курсах.

Янкель еще раз заслушал меня, успокоился и для гарантии проинформировал, что его фамилия Кухман. Я не знал, что его судьба в данный момент уже была решена.

А потом подошла Суламифь Плони и, действительно, привела с собой второго свидетеля. После того, как я покрыл свою голову, согласно традиции, пестрым платком, нас повел в зал торжеств раввин, бородатый, достойный уважения патриарх с невероятно толстыми линзами очков и жутким акцентом идиш. Раввин сердечно приветствовал меня. Скорее всего, он принял меня за невесту. Я поправил его, поскольку он вносил в официальную книгу данные брачующихся, но затем он снова обратился ко мне, словно чувствовал, что я был самым слабым звеном в цепи.

— Как давно вы знаете жениха, сын мой?

— 36 лет, ребе.

— А было ли время, хотя бы самое небольшое, когда вы с ним были не очень дружны?

— Ни единой минуты, ребе.

Все шло по плану. Раввин проглотил Броды без комментариев, не знал, что такое репортаж, провел регистрацию и снова спросил меня:

— Вы можете засвидетельствовать, сын мой, что жених ни на ком не был женат?

— Никогда в жизни, ребе.

— Вы его хорошо знаете?

— Я солгал бы, если бы стал утверждать, что мог бы знать его лучше.

— Тогда ты, наверное, знаешь, происходит ли он из семьи коэнов[22]?

— Конечно же, он происходит из семьи коэнов. Еще бы!

— Благодарю тебя, сын мой. Ты предотвратил большое несчастье, — сказал раввин и закрыл лежащую перед ним книгу. — Этот мужчина не может жениться на этой женщине. Никогда не может коэн, потомок великих первосвятителей, брать в священные узы брака разведенную женщину.

Суламифь Плони разразилась истерическими рыданиями, Янкель с ненавистью смотрел на меня.

— Простите, ребе, — промямлил я. — Я получил в Венгрии светское образование и знать не знал об особенностях коганим. Пожалуйста, сотрите это место в моих свидетельских показаниях.

— Мне очень жаль, сын мой. Мы закончили.

— Одну минуту.

Янкель, яростно засопев, подскочил к нему.

— Может быть, вы и меня заслушаете? Мое имя Кухман, и я никогда в жизни не был Коганом. Наоборот, я происхожу из совершенно бедных, ничтожных евреев, можно сказать, рабов.

— Но почему ваш свидетель сказал, что вы из коэнов?

— Мой свидетель? Да я его первый раз в жизни вижу. Откуда мне знать, что за идиотская идея пришла ему в голову?

Раввин бросил на меня из-за толстых линз взгляд, под которым я закатил глаза.

— Но это правда, — настаивал я, — мы только сегодня познакомились. Я и понятия не имел, кто он такой, и что он такое. Я думал, ему не повредит побыть коэном. Может это ему поможет, подумал я, может быть, снизит венчальный налог. Позвольте же им пожениться, ребе.

— Это невозможно. Это может случиться, только если жених докажет, что он не происходит из семьи коэнов.

— Господи, Б-же, — простонал Янкель. — Как же я это могу доказать?

— Этого я не знаю, этого еще никому не удавалось, — сказал раввин. — А сейчас покиньте, пожалуйста, помещение.

На улице я едва избежал покушения на убийство. Янкель клялся памятью своих бедных, ничтожных предков, что мне это все зачтется, а Суламифь поливала уличный асфальт своими слезами.

— Зачем вы с нами так поступили? — выли они. — Зачем вы лезли к нам в свидетели, если вообще не знаете что надо говорить, лжец вы этакий, вот именно, лжец подлый лжец.

И они были правы. Б-же, пощади мою заблудшую душу!

Обезьянья любезность

Жители иерусалимского квартала Меа-Шаарим, которые не признают еврейское государство, поскольку оно было создано не по призыву Мессии, уже давно бьются над решением того, как без проблем соблюсти день отдыха. Один из служителей тель-авивского зоопарка рассказывал, что некоторые посетители интересовались, не мог бы он выдрессировать обезьяну, чтобы она в шабат включала и выключала свет. Это позволило бы обойти закон, запрещающий в шабат пользоваться электрическими выключателями. Раввины санкционировали обезьянье решение, правда, при условии, что обезьяна будет действовать по собственной инициативе. Служитель зоопарка оценил длительность такой дрессуры в шесть лет. На том и порешили.

Однако предложения сделать сенсационные фото обезьяны у выключателя потерпели крах. Для этого потребовалось бы выдрессировать еще одну обезьяну, потому что фотографировать в шабат также запрещено.

Зальцбергер не отвечает

Телефон зазвонил, и кто-то уже в третий раз спросил, не попал ли он в объединение "Дерево и шерсть".

— Объединение дерева и шерсти? Нет, вы ошиблись номером, — ответил я и положил трубку. Но когда зазвонили в четвертый раз, я схватил ее и сказал: