95-16 - [31]
Джонсон посмотрел в сторону.
— Можешь спросить его самого, — сказал он.
Немец наблюдал за ними, прищурив подпухшие веки. Увидев стоящий на столе чемодан и услышав слова Шеля, он догадался, что произошло.
Шель поглядел на Кэрол. Она стояла у открытого окна к ним спиной. Непохоже было, чтобы она прислушивалась к разговору.
Джонсон придвинул стул к тахте.
— Выкладывай, Грубер, все, что ты знаешь об этом чемодане, — приказал он.
Немец облизнул распухшие губы.
— Чемодан у вас в руках, — хрипло буркнул он. — Нет смысла создавать новые проблемы.
— Дело слишком сложно, чтобы бросить его на произвол судьбы, — вмешался Шель. — У нас с Джонсоном есть масса вопросов, на которые мы должны получить ответы.
Грубер скривился.
— Я пока продолжаю оставаться инспектором полиции и следствие буду вести так, как найду нужным, — сказал он, пытаясь придать словам надлежащую весомость.
— Чепуха! — Джонсон поднялся со стула. — Наглое поведение с Кэрол и со мной — дело частное, но попытка присвоить чемодан — это преступление, совершенное инспектором полиции. Расследованием займется прокуратура. Ваши часы в роли инспектора полиции сочтены, за это уж я ручаюсь!
Грубер беспокойно зашевелился.
— Давайте попробуем договориться. Ведь каждый человек может совершить ошибку. Ничего же непоправимого не произошло.
Шель заметил, что Кэрол медленно оборачивается. Он почувствовал отвращение к немцу.
Джонсон на минуту задумался.
— Грубер, что вам известно о Леоне Траубе? — спросил он. Тот потер заплывший глаз.
— Пять дней назад он перекинул через оконную раму веревку, сунул голову в петлю и спрыгнул с подоконника. Доктор подтвердил, что смерть наступила в результате удушения.
— Это нам известно и без вас. Однако мой друг Шель утверждает, что самоубийству Траубе сопутствовали весьма подозрительные обстоятельства.
— Но ведь факты настолько… настолько очевидны! — Удивление Грубера казалось искренним. — Земмингер допрашивал хозяйку, фрау Гекль, я читал отчеты по этому делу. Самоубийца был неизлечимо болен. Я не вижу…
— Хорошо, оставим Траубе. Что случилось с Лютце?
— Он попал под машину и лежит в больнице. Земмингер разговаривал с ним утром. Нет никаких сомнений в том, что это было обыкновенное уличное происшествие.
— Он сам попал под машину? — недоверчиво переспросил Шель.
— Нам больше ничего не известно.
— Видишь, Ян? — сказал Джонсон. — Я предлагаю отложить беседу до завтра. Так мы ничего от него не добьемся. Мой начальник, прокурор, умеет вести допросы получше нас. Впрочем, — добавил он, указав подбородком на лежащего, — не исключено, что он говорит правду.
— Каким образом чемодан попал к вам? — спросил Шель, не обращая внимания на слова друга.
Грубер возмутился.
— С какой стати этот полячишка задает мне вопросы? — с яростью спросил он.
Джонсон сделал шаг вперед и сжал кулаки.
— Говори!
Презрительная гримаса искривила губы немца.
— Я приказал забрать его с вокзала, — нехотя признался он.
— Кому приказали? — настаивал Шель.
— Одному из моих людей.
— Откуда он знал, что находится в чемодане?
— Я ему сказал.
— А вы откуда знали? — Шель тоже встал и склонился над Грубером.
— Мне сказали.
— Кто? Кто же, черт возьми?
— Не знаю. — Немец беспомощно пожал плечами, но, поглядев на мрачные, недоверчивые лица, торопливо добавил: — В самом деле не знаю. Сегодня утром у меня произошел странный разговор по телефону. Кто-то спросил, не хочу ли я заработать тысячу марок. Я подумал, что меня разыгрывают, и хотел уже повесить трубку, как этот человек сказал: «Спросите, пожалуйста, у дежурного, не получено ли на ваше имя письмо. Если да, откройте конверт, и вы найдете внутри двести пятьдесят марок». Это меня заинтриговало, и я решил проверить. Действительно, в проходной было оставлено письмо, а в нем — двести пятьдесят марок. Я взял трубку и подтвердил, что деньги у меня. В ответ незнакомец сказал: «Я заинтересован в том, чтобы уладить одно дело, чрезвычайно важное для меня лично. Не смогли бы вы мне помочь?» Я ответил, что это зависит от предложения. «Отлично, — сказал он. — У некоего Лютце есть чемодан со старой научной документацией. Чемодан ему не принадлежит; он завладел им хитростью. Мне бы хотелось, чтобы вы каким-нибудь образом отняли у него чемодан и спрятали, пока я за ним не пришлю». Немного поразмыслив, я согласился, и тогда незнакомец бегло описал чемодан и его содержимое. «В двадцати четырех серых папках, — сказал он, — лежат документы, отражающие ход научных исследований в области психофизиологии. Как только они окажутся у меня в руках, вы получите остальные семьсот пятьдесят марок», — Грубер вытер рукой рот.
— И что же было дальше? — спросил Шель.
— Через несколько минут после этого разговора один из моих людей сообщил мне, что разыскиваемый чемодан находится в камере хранения на вокзале. Я приказал забрать его оттуда. В это время мне позвонили из прокуратуры. Я понял, что должен изловчиться и оставить чемодан у себя, а затем получить обещанные деньги, и разыграл небольшую комедию… Вот и все.
Шель молча смотрел на инспектора. Насколько можно верить этим признаниям? Неожиданная красноречивость немца настораживала. Вначале из него приходилось вытаскивать каждое слово, а тут он без запинки выложил целую историю, причем без всякого нажима с их стороны. Рассказ мог бы показаться логичным, не будь в нем стольких неточностей. Тем не менее трудно было найти какую-нибудь зацепку и доказать противоречивость его слов — для этого им слишком мало было известно. Но все же они узнали чрезвычайно важную вещь: подтвердилось предположение о существовании лица, очень заинтересованного в получении лежащих перед ними бумаг.
Произведения, включенные в книгу, относятся к популярному в Испании жанру социально-политического детектива. В них отражены сложные социальные процессы в стране в период разложения франкизма. По обоим романам в Испании были сняты фильмы.
В настоящий сборник под общим названием «Убийство на почве любви» вошли три романа: «Не сердись, Иможен», «Овернские влюбленные» и «Вы помните Пако?».
«Стюардесса с тележкой медленно пробиралась по узкому проходу салона, обслуживая пассажиров; она непринужденно с ними беседовала, некоторые заметно хотели занять ее время больше, чем им было положено по стоимости билета. Теперь-то Саша Кошкин будет знать, что регистрацию на самолет нужно проходить как можно раньше, чтобы получить местечко в посадочном талоне поближе к креслу стюардессы, а то он, по своей неопытности, не торопился, перед полетом сидел в буфете и разминался красным вином…».
Главная героиня книги молодая и амбициозная Жанна, концертный директор новой попсовой московской группы «Мэри». Дебютные выступления этой группы запланированы в одном из самых лучших концертных залов столицы, а по городу уже развешаны яркие баннеры: «Мэри» — скоро все офигеют!» И незадолго до концерта одну из участниц коллектива находят мертвой на крыше многоэтажки со всеми соответствующими ритуальному убийству атрибутами: дьявольской пентаграммой и странной запиской, текстом из Откровения Иоанна Богослова: «И я видел, что Агнец снял первую из семи печатей, и я услышал одно из четырех животных, говорящее как бы громовым голосом: иди и смотри…». За первым убийством следует второе, третье, четвертое… И ни у кого уже не остается сомнений, что в столице орудует новый серийный маньяк убийца, последователь одного из древних, поклоняющихся дьявольским силам, культов. И Жанна еще не знает, что во всей этой жуткой истории ей уготована совершенно особенная роль.
В 1987 году в результате перестроечного бардака на одном из стратегических аэродромов на территории Украины закопана неучтенная атомная бомба, которую считают потерянной. Наше время. Бывший штурман стратегической авиации по пьянке проговаривается про "неучтенку" не тому собеседнику. Информация немедленно распространяется в мире плаща и кинжала, бомбу для своих целей хотят использовать спецслужбы, политики и террористы... На пути у врагов становятся отставной украинский офицер и молодой агент ЦРУ, считающий себя героем романов Тома Клэнси.
История одного из самых жутких – и самых странных – серийных убийц XX века. Еще до ареста пресса прозвала его «Зверем из Биркеншоу». Питер Мануэль был обвинен в убийстве по крайней мере семи человек (вероятно, их было гораздо больше). Он стал одним из трех последних преступников в Шотландии, казненных через повешение.…Уильям Уотт, обвиняемый в убийстве всей своей семьи, стремится оправдаться – а заодно выяснить, кто же на самом деле сделал это. Только одному человеку известна правда. Его зовут Питер Мануэль, и он заявил, что знает, где находится пистолет, из которого расстреляли жену, дочь и свояченицу Уотта.