8848 - [99]

Людмила Сергеевна выросла на стуле, обернулась к стеллажам, сделав вид, что ей там что-то понадобилось, пожевала-пожевала и раз уж Елена Павловна допустила подобное сравнение — взяла да и плюнула сопернице на спину! Пожалуйста, если уж ей так хочется, чтобы она была похожа на некое жвачное животное!

Елена Павловна ничего не заметила. Она продолжала надписывать библиотечные карточки. Свидетелем происшествия остался один лишь востроносенький Гоголь, грустным, извиняющимся взглядом поглядывающий на женщин со стены.

Похождения Ирины Сергеевны

Ирина Сергеевна недавно переехала в новый дом и круто взялась за устройство собственного счастья. Раньше все было как-то не до того. Замуж она, как и положено, сходила, но после трехмесячного супружества муж объелся груш, и она в свои нежные восемнадцать осталась одна. Шли годы, мелькали раздражающие 8 Марта, мужчины на улицах несли цветы, но все не ей, никто не стучался в дверь женщины. На работе Ирина Сергеевна не шалила, не так была воспитана, вне работы — рада была бы хвостом вильнуть, да все как-то не получалось, то человек не попадался, то времени не было, всё откладывала, а когда приоритеты поменялись — пришло время выходить на пенсию.

За долгие годы одиночества женщина имела достаточно времени обдумать свою холостую участь, придумала даже собственную теорию. Исходя из этой теории, одним мужчина выдается один раз и на всю жизнь, а у других, в силу непонятных причин, мужчина то есть, то нет. Не жизнь, а пунктирная линия: под конкретную жизненную задачу подтягивается конкретный мужичок, засучив рукава, выполняет работу, а как только все сделано, мужичок исчезает. «Ауфвидерзейн, майне кляйне!15 Закройте за мной дверь!» И нет никакой возможности придержать его хотя бы до следующей задачи. «Не надо беспокоиться, тётя. Будет повод — подойдет следующий товарищ!»

У Ирины Сергеевны были две сестры, и та и другая всю жизнь прожили с единственным мужем. Людмила прожила со Степаном, и жизнь эта была наказанием (но Люся, не отличаясь оригинальностью, считала, что лучше жить с наказанием, чем одной). Вторая сестра жила, как у Христа за пазухой, со своим академиком. У Ирины Сергеевны каждый раз выскакивал кто-то из ларца, однако, в отличие от известных персонажей, делал всё не тяп-ляп, а быстро, качественно, на совесть, так что и придраться было не к чему. Ирина Сергеевна нарадоваться не могла, но, как только она тянула ручки к работнику, ларец тут же захлопывался. Женщина еле успевала отдернуть руку. И так каждый раз!

Когда она решила сделать ремонт, из ларца выскочил Алексей Семёнович, да не один, а со всем необходимым инструментом и машиной, причем грузовой. Руки у Алексея Семеновича были золотые. Мужчина знал все тонкости и подвохи ремонтных работ, знал, почему мог вздыбиться паркет, неровно лечь краска и какие есть хитрости у обоев. Одним словом, мастер. Гвозди сами подставляли шляпки под его молоток! Но… сгинул мужичок быстрее, чем успела выветриться краска в прихожей. В министерство, в котором она и проработала почти двадцать лет, ее устроил Юрий Андреевич, устроил и был таков, больше Юрий Андреевич в её жизни не появлялся. Жизнь любой, тем более одинокой женщины состоит не из одних только будней. Когда Ирина Сергеевна ехала на отдых, всегда находились одинокие женатые мужчины, готовые пожалеть женщину. Не надо говорить, что после отпуска они исчезали, как исчезает добежавшая до берега волна.

В определенный момент, испугавшись, что время уходит, женщина решила родить, хотя бы для себя — свои услуги предложил Георгий Иванович, который и стал впоследствии отцом её единственного сына Валерки, света в окошке. Причем и тут пожелать лучшего нельзя было! Мужчина Георгий Иванович был крепкий, здоровый, один рост чего стоил, без всяких наследственных аномалий — такого нужно было еще поискать, даже в банке спермы. И все получилось по-человечески, а не из пробирки. После того как все было сделано, мужчина сам, в обход семьи (хорошие мужчины на дороге не валяются), решил выделять ежемесячную сумму на содержание сына, хотя сразу условились, что для Валерки он навсегда останется погибшим летчиком. Мужчина и в дальнейшем не подвел: Валера сам поступил в институт, причем на бюджет, так что от отца он получил не только прекрасные физические данные, но и приличный умственный потенциал. Георгий Иванович всю жизнь проработал в лаборатории, был кандидатом не каких-нибудь, а технических наук.

В следующий раз мужская помощь понадобилась, когда встал вопрос об армии, и тут как-то опять все разрешилось само собой. Подвернулся Илюшенька. Илюшеньке было хорошо за пятьдесят, у него были связи в военкомате, мужчина ничего не требовал, только водил в театр и жамкал ручку. Ирина Сергеевна относилась ко всему с пониманием, здесь так же не успело ничего завязаться. Илюшеньку хватил удар.

Женщина недоуменно развела руками — и вот тут-то её и тюкнуло. Ирина Сергеевна поняла, что пришла ее собственная осень. Прижало так, что мама не горюй. Захотелось простого женского счастья, да такого, чтобы принадлежало только ей, а не выписывалось, как рецепт, для каждого конкретного случая. (Если кто-то подумает, что Ирина Сергеевна всю жизнь меняла мужчин, как перчатки, возьму на себя смелость ему возразить. Нет ничего печальнее бесхозной женщины, как бы она там ни хорохорилась, что бы ни говорила… Такая женщина, как собака, готова ластиться к любому, кто скажет ей доброе слово.)