52 упрямые женщины. Ученые, которые изменили мир - [33]

В 1955 г. ей предложили войти в профессорско-преподавательский состав нового учебного заведения – Медицинского колледжа им. Альберта Эйнштейна в Нью-Йорке. В то время среди учебных программ генетика отсутствовала, и Уэлш поручили вести одни из самых первых курсов по генетике. Начав в должности адъюнкт-профессора, она стремительно взлетела по карьерной лестнице и со временем возглавила кафедру генетики.

Соединив глубокое знание истории науки с собственным опытом, Уэлш в 1992 г. выступила с лекцией о пятидесяти годах исследований в области онтогенетики. Она ретроспективно познакомила слушателей с историей своего становления, рассказав, как Хамбургер и Данн помогли сформироваться новой научной области, и прошлась по основным вехам – факторам роста нервов и регуляторным генам – вплоть до современности. Завершая выступление, Саломе оставила вопрос о будущем этого направления исследования открытым. Сама Уэлш объединила научные дисциплины, чтобы создать собственное направление, и считала, что следующее поколение исследователей предложит новые интересные сочетания специализаций: «Лично меня все сильнее впечатляет то, насколько молекулярная биология развития и молекулярная генетика сливаются в одну науку»[143]. Иными словами, будущее изменчиво и, чтобы увидеть его, нужно лишь уметь делать выводы из истории и иметь по-настоящему масштабное видение.

Рита Леви-Монтальчини 1909–2012 нейроэмбриолог

В последние два с половиной десятилетия ее 103-летней жизни итальянцы шутили, что любой узнает папу римского, если увидит его в обществе Риты Леви-Монтальчини. История работы и жизни этой миниатюрной (ростом всего 158 см) женщины поражает масштабностью и примечательна не меньше ее «фирменной» асимметричной прически.

Было время, когда она умудрялась пронести пару мышей на самолет до Бразилии – разумеется, ради исследований – в своей сумочке или кармане. В годы Второй мировой войны Рита на велосипеде объезжала сельские дома, упрашивая фермеров поделиться куриными яйцами на прокорм ее «младенчиков». На самом деле она исследовала эмбрионы, а бедственное положение было уловкой – просто для исследования нужны были оплодотворенные яйца. Однажды Леви-Монтальчини уговорила посадить ее в кабину самолета рядом с пилотом, потому что билетов на рейс не осталось. В другом полете, когда авиакомпания потеряла ее багаж, а одежда, которая на ней была, измялась, она предпочла прочитать лекцию в отглаженной ночнушке, но не предстать перед аудиторией неопрятной.

В жизни и работе Леви-Монтальчини любила широкие жесты и серьезный риск. В детстве она поклялась не выходить замуж, чтобы полностью посвятить себя науке, – и сдержала обещание. Оканчивать школу? Нет уж, спасибо! Рита нацелилась на медицинскую школу. Когда итальянское правительство отстранило ее от медицины и исследований в 1938 г., потому что Леви-Монтальчини была еврейкой, она устроила тайную лабораторию в спальне, чтобы продолжать исследовать развитие длинных отростков нейронов. Рита заинтересовалась этой проблемой, когда училась на врача.

В то время Леви-Монтальчини прочитала статью основателя нейробиологии развития, немецкого эмбриолога Виктора Хамбургера, работавшего в Сент-Луисе (штат Миссури). Хамбургер изучал куриные эмбрионы, пытаясь найти возможную связь между развитием спинного мозга и нервной системы в целом. Эта идея захватила Леви-Монтальчини. Хотя ей пришлось действовать втайне, она догадалась, как обеспечить постоянное поступление куриных яиц.

Леви-Монтальчини сразу принялась за дело и стала проводить собственный эксперимент в поисках этой связи. Она пригласила к совместной работе профессора, тоже отстраненного от исследований, и попросила родственников помочь ей в организации лаборатории. Ее брат изготовил инкубатор для яиц, которые добывала Рита, а она сама сделала миниатюрный скальпель, наточив швейную иглу. Леви– Монтальчини также купила набор крохотных инструментов, в частности пинцет для часовщиков и офтальмологические ножницы. С помощью этих приспособлений она извлекала куриные эмбрионы и нарезала их спинной мозг тончайшими слоями. Изучив нейроны спинного мозга на разных стадиях развития зародыша, Леви-Монтальчини обнаружила нечто совершенно новое. Принято было считать, что число нервных клеток не увеличивается, но оказалось, что они росли и умирали в ходе нормального процесса развития.

Так как Леви-Монтальчини не могла публиковаться в Италии, она послала свои статьи в швейцарский и бельгийский журналы, доступные и в Америке, благодаря чему Хамбургер узнал о ее работе. После Второй мировой войны, когда Леви-Монтальчини получила возможность ставить научные эксперименты не в собственной спальне, Хамбургер пригласил итальянскую исследовательницу в Университет Вашингтона в Сент-Луисе, чтобы обсудить их пересекающиеся интересы. Она согласилась, и поездка, которая должна была продлиться несколько месяцев, обернулась двадцатью шестью годами работы в этом учреждении.

Поскольку Леви-Монтальчини хорошо знала нервную систему, а Хамбургер был создателем аналитической эмбриологии, они образовали идеальный союз для раскрытия загадки того, как нервные клетки появляются и гибнут. Рита работала с невероятной самоотдачей с утра до позднего вечера. Несмотря на профессиональный опыт, она продолжала считать, что обязана своими крупнейшими достижениями интуиции. «Я не особенно умна», – говорила она. Однако ее внутренний флюгер никогда не указывал неверное направление