52 упрямые женщины. Ученые, которые изменили мир - [30]

Крю предпочитал, чтобы подчиненные были под рукой в любое время, зато предоставлял рабочее место с пинг-понгом, кофе и активной социальной жизнью на базе лаборатории. В качестве его ассистентки Ауэрбах занималась исследованиями и писала статьи. Она упоминалась в публикациях в качестве соавтора, но оплата была ничтожной. Чтобы наскрести на место в иммигрантском приюте, Шарлотта хваталась за любую подработку, в том числе чистила клетки грызунов, преподавала, переводила и ассистировала на других факультетах.

Когда Крю в первый раз направил ее к Меллеру, Ауэрбах запротестовала: «Нет, простите, я не сильна в цитологии»[124]. «Вы же мой личный ассистент, – ответил Крю, – и должны выполнять мои распоряжения». Аргументы начальника были так себе, но Меллер предложил более убедительные. Если Шарлотта вне игры, не беда, но в таком случае она теряет главный предмет своего интереса – проблемы развития организма, связанные с генетикой, а ведь понять, как работает ген, это значит понять, как он мутирует. И Шарлотта согласилась.

Еще несколько ожогов от горчичного газа в ходе работы в лаборатории – и Ауэрбах возглавила целое направление, став признанной матерью мутагенеза.

Барбара Мак-Клинток 1902–1992 генетик

В Университете Миссури Барбара Мак-Клинток, прославленный генетик, выяснившая, как одно поколение кукурузы передает свои генетические признаки другому, считалась возмутительницей спокойствия. Ее обвиняли в том, что она выходит в поле в брюках, а не в юбке с панталонами, позволяет студентам засиживаться в лаборатории после комендантского часа и действует жестко. Все это было следствием ее прагматичного выбора и, по мнению Мак-Клинток, шло на пользу делу, ее и других. Мак-Клинток не было позволено участвовать в заседаниях преподавательского состава, ее просьбы на финансирование исследований отклонялись, а насчет шансов на повышение было сказано ясно: если вздумает выйти замуж, ее уволят; если коллега по исследованиям уйдет из университета, ее уволят. Декан просто ждал подходящего случая.

Бывает время, когда нужно стоять на своем, и бывает время, когда пора хлопнуть дверью. В 1941 г., проведя пять лет в Университете Миссури, Барбара решилась на последнее.

Не обремененная ни собственностью, ни признанием окружающих, она прыгнула в свой «форд» и, словно пушинка одуванчика, подхваченная ветром, устремилась вдаль, не зная, где укоренится вместе со своим выдающимся знанием генетики. Весьма вероятно, что, распрощавшись с Университетом Миссури, она простилась и с карьерой, над которой долго и упорно трудилась.

Однако свобода была естественным состоянием для Мак-Клинток. Когда она была маленькой, мать усаживала ее на подушку и предоставляла самой себе. Просто размышлять о мире со всеми его восхитительными закономерностями и курьезами было для малышки в радость. «Я не чувствовала себя частью семьи, – говорила она. – Я была белой вороной»[125].

В научном сообществе Мак-Клинток занимала примерно такое же маргинальное положение. Хотя Барбара посвятила всю жизнь науке и была полностью поглощена работой, она так и не стала в полной мере своей в научных кругах. Отчасти это объяснялось социальными причинами. Стать преподавателем университета в 1920-е гг. было для женщины несопоставимо труднее, чем в годы Второй мировой войны, когда мужчин призвали на фронт и их должности стали вакантными. Хотя до 40 % студентов в США в 1920-х гг. были женщины, в трудоустройстве эта пропорция не сохранялась, особенно в науке. Меньше 5 % женщин-ученых в Америке смогли найти работу в заведениях с совместным обучением, но и для них основными нанимателями были факультеты экономики домашнего хозяйства и физического воспитания. Женщины редко дорастали до такой престижной должности, как профессорская. На диаграмме Венна[126], построенной для женщин-биологов, ставших профессорами в ведущих исследовательских институтах, середина пустовала. Мак-Клинток так и не попала в это пересечение.

Работа Мак-Клинток также не давала ей влиться в мейнстрим. Она или опережала свое время, пользуясь настолько смелыми и сложными методами эксперимента, что коллеги их не понимали, или выбирала темы, выпадающие из основных трендов изучения биологии.

Например, в первый год магистратуры Корнеллского университета Мак-Клинток задалась целью выявить дискретные элементы хромосомы кукурузы. Специалист в области криптологии, недолгое время являвшийся ее научным руководителем, давно гонялся за этой неуловимой добычей. Мак-Клинток уселась за микроскоп – и вдруг: «Я сделала это за два или три дня, всю работу – четко, чисто, ясно»[127]. Она так быстро выдала ответ, что самолюбие руководителя было уязвлено. Мак-Клинток настолько отдалась научному поиску, что даже не задумалась, что будет, если она обойдет своего начальника. В других случаях ее революционные эксперименты приходилось разъяснять. Когда Барбара обнародовала свои данные о распределении генов по десяти хромосомам кукурузы, ее метод оставался загадкой для коллег, пока ученый из другой научной школы не изложил порядок исследования в удобоваримом виде. «Проклятье, – заметил он, – все же было очевидно! Она уникум!»