Мир расцветал, мир распускался, колеблясь на ветру вероятностей.
Каждый странник находил там что-то по душе и оставлял в нём частицу себя — мелодию, сыгранную на флейте, звон колокольчика, свет фонарика, тепло разведённого костра, яркую ленту, браслет, сплетённый из бисера, ловец снов, ракушку с берега дальнего моря.
Мир наполнялся, оживал, становился всё притягательнее.
Странников становилось больше. Они приходили и уходили, а кое-кто даже оставался. Мир постепенно населялся животными и людьми, снами и улыбками.
И однажды — мир был ещё молод — в нём родился сказочник. Не пришёл, как другие, не остался, выбрав именно эту реальность, а впервые открыл глаза именно под этим небом.
Он вышел на улицы городка, стоявшего у подножия гор, он выхватил первые слова сказки из воздуха и начал плести историю, почти не задумываясь, на чистом вдохновении. Не сразу история зазвучала как музыка, но сказочник старался, отбросив всякие сомнения. И следующее плетение вышло ровнее, а вскоре весь город собирался на площади в час заката, когда сказочник начинал рассказывать.
Обычно он говорил почти до полуночи, и рядом с ним становилось всё больше людей, а странники приносили ему осколки сказок, собранные в иных мирах, чтобы он, точно бисер, вплетал их в собственное кружево.
Рос мир, становился опытнее и мудрее сказочник, и среди его слушателей как-то раз оказались Жизнь и Смерть. Она была в белом, он — в чёрном, и оба слушали внимательно, а едва сказка закончилась, Жизнь сказала:
— Ты так чудесно рассказываешь, я хочу, чтобы ты вечно служил мне.
— Твои сказки так совершенны, что я заберу тебя с собой, — оспорил Смерть.
Сказочник перевёл взгляд с одной на другого и пожал плечами.
— Я была первой, и потому имею право выбрать, — обернулась к Смерти Жизнь.
— Я всегда последний, но без меня не бывает никакого начала, — напомнил Смерть.
— В его словах — гимн мне, — нахмурилась Жизнь.
— В каждой сказке находится место для меня, — возразил Смерть.
Сказочник молчал. По его лицу невозможно было прочесть мыслей.
— Я дарую ему вечность, — нашлась Жизнь.
— Как и я, — усмехнулся Смерть.
— У меня есть своя, — вдруг заговорил сказочник. — И мне не нужна никакая другая. Приходите на площадь, я буду здесь.
Жизнь засмеялась.
Смерть кивнул.
На площади остались только слушатели и сказочник, а мир всё расцветал, становился прекраснее и ярче. А сказок в нём становилось всё больше, каждая из них обретала собственные крылья и сквозь одну из тысяч дверей убегала прочь, чтобы посмотреть иные миры, узнать другие реальности — как того хотела Жизнь.
Каждая из них несла крупицу вечности, как пообещал Смерть.
А сказочник продолжал творить историю за историей, и вдохновение его было неисчерпаемо. Потому что его невозможно исчерпать — ни в одном из миров, ни в одной из реальностей. Никогда.
