365 сказок - [455]

— Десять дней… — она задумчиво провела пальцами по стеклу. — Но идёт дождь, как будто никакого Рождества не случится.

— Видишь, как важно бывает ожидать его.

— Словно от ожидания оно и наступит? — она внезапно зябко обхватила себя руками. — А если этого не случится?

— Так ты сама ждёшь, — осознал я. — Что-то важное?

— Как думаешь, Рождество — это важное? — она не повернулась. — Иногда мы сами для себя отмечаем какие-то даты, насколько же это важно?

— Порой важнее ничего и нет.

— Вот и ответ на твой вопрос, — и она истаяла, оставив меня перед лицом дождя за десять дней до Рождества.

Странники не ждут Рождества, им ближе Йоль.

Я поднялся и ушёл на кухню. Сегодня утром я проснулся ожидающим. Мне потребовался венок над камином и ещё один — на дверь. Мне захотелось омелы и ели, огней гирлянд, терпкого хвойного запаха, оранжево-солнечных мандарин, какао с плавящимся зефиром.

Уюта, которого не найти никогда, кроме Рождества.

Я проверил почтовый ящик, но не нашёл открыток, я отыскал на чердаке коробку с мишурой, я…

Кажется, мне стало казаться, что вместе с Рождеством в мою жизнь придёт что-то ещё. Что-то, несомненно, новое и важное. Но разве странники не приходят в каждый мир с этим же ощущением?

Отчего я так ждал? Чего я так ждал?

* * *

Дождь почти перестал, когда я вышел в потемневший, опустивший ветви сад. Я стоял на ковре опавшей листвы, удивляясь тому, что зима забыла дорогу в город. Я вдыхал влажный воздух, который совершенно не пах декабрём. Ожидание же внутри только крепло.

Вот только смешано оно было с уверенностью — нужно сделать нечто важное, иначе Рождество не придёт.

Движется ли оно дорогами странников?

* * *

Я сам не заметил, когда вышел на улицу, затворив за собой высокую калитку, ограждавшую мой дом от чужих взглядов. Двинувшись среди сплетения теней и фонарных отблесков, я нашёл себя в парке, когда уже успел продрогнуть. В воздухе разливалась осенняя сырость и серость.

Подойдя к фонтану, уже забывшему шум плещущейся воды, я провёл кончиками пальцев по холодному мрамору. На мгновение мне показалось, будто я стираю с него узор из инея, но то был лишь обман зрения. Только капли покрывали поверхность, слёзы заплутавшей осени.

Закрыв глаза, я улыбнулся. Как же так вышло, что я не радуюсь осеннему сумраку, а отчаянно жду Рождества?..

* * *

Я бродил до рассвета. Солнцу было не пробиться сквозь гущу облаков, только легчайший золотистый отблеск украсил восток, но вскоре забылся, истаял в серости. Город лежал подо мной — я же стоял на открытой всем ветрам смотровой площадке. Ноги ныли от долгого перехода, я даже не представлял, сколько раз и какими улицами прошёл. Меня вело что-то за гранью памяти. Чистое ожидание, быть может.

Теперь, видя, как пробуждается город, я грустил, словно за ночь успел отчаяться. Пусть календарь уже перевернул страницу, но Рождество оказалось таким же далёким. Время смеялось над нами, теперь тут навечно будет за десять дней до. Никаким гирляндам, вороху упаковочной бумаги, венкам и стеклянным шарам не суметь развеять тягучую серость ноября.

Не дождаться.

— Ведь ты можешь уйти в любую реальность, — напомнил мне Ветер, усевшись рядом на парапет. — Отчего грустишь?

— Но этот мир мой, — напомнил я. — Сколько бы я ни убегал, мне придётся вернуться и обнаружить, что ожидание растянулось и не собирается заканчиваться.

— Так бывает, когда ждёшь чего-то важного, — он нахмурился. — Чего ты ждёшь? Нет, не прячься за Рождеством. Это что-то другое.

— Потому что странники не ждут Рождества?

— Потому что ты никогда прежде не ждал Рождества, — поправил Ветер.

— Какая наблюдательность.

Он усмехнулся и сорвался с места. Я же отвернулся от города и побрёл к остановке, идти домой пешком не хотелось, как не было желания и открывать двери.

* * *

В доме пахло хвоей и мандаринами, с кухни тянулся аромат свежесваренного кофе. Королева жезлов сидела в моём кресле и читала. Я заметил, что она выронила на ковёр золотистое металлическое перо моей закладки, забытой между страниц.

— И как? — подняла она голову.

— Десять дней до… — ответил я.

— Да, верно, — теперь она смотрела в огонь. В глазах её плясали блики, и казалось, что под кожей тоже разливается пламя. — Нам не дождаться. Тебе — не дождаться.

— Посмотрим, — я протянул к камину озябшие пальцы. — Но в городе лишь ноябрь.

— Да… Да, — она почти таяла, и в то же время ей будто бы не хотелось сейчас покидать меня. — Какую загадку ты должен решить?

— Чего именно жду?

— Хм… — и она не продолжила.

Вскоре в кресле осталась лишь книга, открытая совсем не там, где я остановился, запутавшись в том, что читаю. На столике остывал кофе в белой чашке, над камином поблёскивал венок, так и не приблизивший Рождества.

«Странники… не ждут», — отдалось в сердце. И что-то в этом было верное, но я только пристальнее вгляделся в языки пламени. Моё ожидание было мне необходимо как воздух.

Лил дождь.

336. Камень с берега моря

Тянуло сыростью и отсутствием уюта, будто бы вместе с осенним туманом внутрь пробиралась ещё и тоска, и неясная грусть, и сомнения. Шевельнувшись нехотя, Стин сел среди одеял. У него не было никакой кровати, её заменяла только эта груда в углу, и сейчас стало чересчур зябко, чтобы продолжать спать.