365 сказок - [452]

Мрак сгущался. Солнце сегодня село в тучи, отчего сумерки оказались короткими, словно оборванными. Под деревьями рощи расползлись зловещие тени, воздух, остро пахнущий морем, напоминал о бесконечном движении волн, глодающих скалу, громко ухающих в гроте, куда так хотелось и так жутко было попасть. Мальчишка почти бежал, хоть его настолько сильно тянуло вернуться на скалу, будто бы там было единственное в мире место, где он по-настоящему должен был находиться.

Впереди замелькали огоньки деревенских окон, а мрак, дышащий солью в затылок, стал только гуще, обрёл плотность. Мальчишка споткнулся о внезапно выступивший из земли корень и упал лицом вниз. Дрожь скатилась по спине.

Нет, он сегодня точно не успеет домой, к матери.

В темноте зашептало и зашуршало, как шепчет и шуршит волна в спокойный день, украдкой набегая на песок. Будто трутся друг о друга мелкие камешки и песчинки, негромко побулькивает пробегающая между ними солёная вода, горьковато пахнущая водорослями. Даже в таком спокойном состоянии страшная, жуткая вода.

Мальчишка сжался, ожидая, что сейчас его захлестнёт невиданным образом поднявшееся над скалами и рощей море, потянет, потащит, поволочёт и спрячет в недрах грота, в узкое горло которого он так желал и боялся заглянуть.

Но вместо того пришёл тревожный ветер, загудел в кронах, сбросил прямо на спину мелкие обломки сучков, пыль и листву — неделя, как пришла осень, но уже начали неспешно опадать желтоватые листья, точно печальная память о лете.

Приподняв голову опасливо и осторожно, мальчишка понял, что до деревни всего несколько шагов. Ближайший домик выделялся побеленными стенами на фоне темноты. И всё же встать было невероятно трудно, сердце билось заполошно, чуть ли не в горле, колени дрожали, влажные пальцы перепачкались в земле.

Где-то далеко послышался голос матери, звавшей его по имени. Отсюда ясно слышалось — мать не сердится, только взволнована до крайности. И пусть она держит в руках мокрое полотенце, всё равно ведь любит, волнуется…

Мальчишка приподнялся, опираясь на колени и локти, нервно оглянулся назад — за спиной стоял влажный и шепчущий мрак, но никакие щупальца не тянулись к нему, никто не скалил зубы. Неужели опасности нет?

И, почти разочарованный, он встал в полный рост.

Снова донёсся оклик. Улыбнувшись, мальчишка сделал шаг, и тут что-то захлестнуло его под колени, потащило сквозь густой кустарник, оцарапывая руки и лицо. Воздух туго набился в горло, такой густой, что нельзя было и вскрикнуть. Шелест и шорох, напоминающий голоса волн, окружил, закачался повсюду, превратив влажную темноту в океанскую глубь.

Мальчишка едва мог дышать, бился в тугих кольцах непонятно чего, вязкого и страшного, влажного и тягучего, а потом обмяк — всё равно не было никакого толка. Его уносило, утягивало, и оставалось только зажмуриться и ждать, когда же движение прекратится.

* * *

Он очнулся в гулком каменном мешке, где рассыпалось снова и снова эхо набегающей волны. Влажный камень под ним блестел — свет проникал откуда-то сверху, неяркий, но его было достаточно, чтобы осмотреть и неровные стены пещеры, и нанесённые морем осколки ракушек, водоросли и прочий хлам.

Осторожно усевшись ближе к стене, мальчишка обхватил колени руками. Царапины ныли, но как будто бы ничего больше не болело, точно вчерашний мрак был мягок и нежен с ним. Запрокинув голову, мальчишка убедился, что не сможет подняться по стенам к отверстию, сквозь которое мог бы отсюда сбежать. Где-то там, за скалой, даже слишком близко плескало море. И, похоже, сдаться в его объятия, и было единственной возможностью покинуть грот.

Шум волн стал ближе и громче, мальчишка втянул голову в плечи и вздохнул. Страх, что прежде так заманивал, так манил, теперь сковал всё тело, и шевельнуться было невозможно. Свет мерк, наверняка день приближался к концу, и вскоре густой мрак прорастёт сквозь камень, заполнит собой всё, утопит…

Утопит.

Мальчишка впервые задумался о смерти. О том, что боится именно её — взглянуть в пустые глаза, почувствовать выдох оскаленной пасти. Мурашки стекли по спине, захотелось стать ещё незаметнее, но холодный камень, ноздреватый и мокрый, никак не мог защитить.

Было зябко, и горло начинало саднить, нестерпимо щипало царапины, и мальчишка впервые подумал, что зря так неистово мечтал встретиться со своим ужасом лицом к лицу. Ничего хорошего не принесла ему эта встреча, даже то самое чарующее чувство, подталкивающее его опять и опять приходить на скалу, развеялось.

— Слышишь… — прошелестело вдруг, — помнишь ли?

Резко дёрнувшись, мальчишка уставился прямо перед собой. Свет уже почти иссяк, и в полумраке выросла высокая фигура. Поначалу мальчишке показалось, что перед ним женщина в длинном платье, но вскоре он различил, что на ней вовсе нет никакой одежды, только волосы спадают на грудь, а то, что он принял за узкую и длинную юбку — хвост, мерцающие чешуйки плотно прилегали друг к другу.

— Русалка, — прошептал он, точно обозначив создание, оказавшееся так близко, можно было развеять морок, если то был он.

— С-сын мой, — она склонилась, провела прохладной ладонью по его щеке. Глаза её оказались голубовато-белыми, лишёнными всяких зрачков. Губы обнажали острые и мелкие зубки. — Нас-стал час-с… Ты с-со мной…