30 июня, 30 июня - [8]

Шрифт
Интервал

                           14 июня 1976 года

Красное кресло

Сегодня я смотрю японский декадентский
фильм. Невиданный декаданс
увлек меня настолько, что
я превратился в ребенка, который только что
                  узнал,
         что тени бывают страшные,
         что в домах бывают привидения,
         что у людей бывают мысли,
         сделанные из кожи змей, которые наползают
         на невинность спящих младенцев.
В кино дело происходит в Токио
перед землетрясением 1 сентября 1923 года.
В готическом японском доме мужчина прячется
в огромном красном кресле, на котором прекрасная
женщина в экзотическом костюме занимается любовью
с другим мужчиной.
Этот второй мужчина не знает, что внутри кресла
         прячется
вуайерист, подглядывает за их страстью и чувствует ее.
Я долго смотрел кино,
прежде чем понял, что внутри кресла
         человек.
Фильм все крутился и крутился из декаданса
в декаданс, словно радуга извращения.
Я не могу их пересказать.
Вы все равно не поверите.
Красное кресло – только начало.
Я сидел, пригвожденный к стулу
вместе с сотней японцев.
Мы словно стали оргазмом
пауков, которые ебут сухую человеческую
         кровь.

                           Токио

                           15 июня 1976 года

 Молчание языка

                          Я
сижу в баре в неловком одиночестве
вместе с очень умным японским режиссером,
он не говорит по английски, а я по-японски.
Мы знаем друг друга, но у нас нет
переводчика. Раньше мы говорили.
Сейчас мы притворно заняты чем-то другим.
Он с закрытыми глазами слушает музыку
по фонографу. Я пишу эти строчки.
Пора домой. Он уходит первым.

                           Токио

                           15 июня 1976 года

Подъем

Я поставил будильник на 9 утра.
но он не понадобился.
В 7:30 меня разбудило
         землетрясение.
Вынырнув из середины сна,
я лежал, слушал,
как трясется отель,
и думал, скоро ли 3003-й номер
окажется перекрестком
        Синдзюку
        30-ю этажами ниже.
Из будильника точно
вышибет дух.

                           Токио

                           16 июня 1976 года

Фрагмент №2 / Мое

Поперек блокнотного листка
         я нашел
единственное слово «мое».
Понятия не имею, зачем я его писал
и в чем его главное предназначение,
но я написал слово «мое» очень старательно
         а затем перестал
         писать.

                           Токио

                           Июнь, кажется, 1976 года

Поглядывая на постель / 3 часа утра

Сон без сна,
потом спать опять
         и не
         уснуть.

                           Токио

                           17 июня 1976 года

Таксист

Мне нравится, что этот таксист
несется по темным улицам
         Токио,
как если бы жизнь не имела смысла.
Я его понимаю.

                           Токио

                           17 июня 1976 года

                           10 часов вечера

Никаких шансов

Я часть. Нет,
я целое, хотя
может быть
я только его
         осколок
Я то, что начинается,
но не имеет начала.
А еще я полон дерьма
по самые уши.

                           Токио

                           17 июня 1976 года

Отчего реальность становится реальной

Жду ее...
Нечем заняться, только писать стихи.
Она опаздывает на 5 минут.
Наверное, что она опоздает не меньше, чем на
         15 минут.
Сейчас в Токио 9 часов
         6 минут.
         - СЕЙЧАС прямо СЕЙЧАС –
         звенит дверной звонок.
         Она на пороге.
         В Токио 9 часов
                  6 минут,
         и все по-прежнему,
         только она здесь.

                           Токио

                           19 июня 1976 года

Неразделенная любовь

Зайди /
напиши мрачные стихи /
брось / если бы
все было так просто

                           Токио

                           19 июня 1976 года

Прошлого не вернешь

Нельзя пуповину
привязать обратно
и пустить через нее поток
         жизни.
Наши слезы никогда до конца
         не сохнут.
Наши первые поцелуи живут
привидениями в наших ртах
         и тают
         в забвении.

                           Токио

                           19 июня 1976 года,

                           в Монтане

                           12 июля 1976 года

                           добавлено несколько слов

Фрагмент №3

речь есть речь
Мы повторяем то,
о чем шла речь,
потом опять
заводим речь и эта
речь есть речь

                           Токио

                           какого-то июня 1976 года

Две женщины

         /1
Проезжая по
Токийскому фривэю,
я заметил женское лицо,
которое отражалось
в маленьком круглом зеркале
над пассажирским сиденьем
машины, что ехала перед нами.
У этой машины было обычное
зеркало заднего вида посередине
лобового стекла.
Я не понимал, что делает
это круглое зеркало
над пассажирским сиденьем машины.
В нем было ее лицо. Прямо
перед нами. Красивое
лицо плыло в волшебном
зеркале по Токийскому
         фривэю.
Ее лицо помаячило немного
и уплыло навсегда
в переменчивом потоке машин.
         /2
Она похожа на привидение.
Она уже мертва.
Ей, должно быть, под семьдесят.
Она маленькая и квардратная,
как положено японкам.
Она наводит порядок в вестибюле
отеля. Она вытрясает
пепельницы. Она вытирает
и моет. Она похожа на
привидение. В ней нет ничего
         человеческого.
Пару дней назад вместе

Еще от автора Ричард Бротиган
Рыбалка в Америке

«Ловля Форели в Америке» — роман, принесший Бротигану популярность. Сатира, пастораль и сюрреалистическая образность легко и естественно сочетаются в нем, создавая неповторимую картину Америки. В нем нет четкого сюжета, как это свойственно Бротигану, зато полно колоритных сценок, виртуозной работы со словом, смешных зарисовок, фирменного абсурдного взгляда на жизнь, логики «верх ногами», трогательной специфической наивности и образов, создающих уникальную американскую панораму. Это некий калейдоскоп, который предлагается потрясти и рассмотреть. Книга проглатывается легко, на одном дыхании — и на отдыхе, и в деловой поездке, и в транспорте, и перед сном.


Грезы о Вавилоне

Уморительная, грустная, сумасшедшая книга о приключениях частного детектива, который однажды ночью оказывается на кладбище Сан-Франциско в окружении четырех негров, до зубов вооруженных бритвами; чья постоянно бранящаяся мамаша обвиняет его в том, что четырех лет от роду он укокошил собственного отца каучуковым мячиком; и в чьем холодильнике в качестве суперприза расположился труп.На норвежский язык «Грезы о Вавилоне» переводил Эрленд Лу.


Уиллард и его кегельбанные призы

Впервые на русском языке роман одного из главных героев контркультуры 1960-1970-х годов. Первая книга издательского проекта "Скрытое золото XX века", цель которого - заполнить хотя бы некоторые из важных белых пятен, зияющих на русской карте мировой литературы. Книжный проект "Скрытое золото" начинается с никогда прежде не издававшейся на русском языке книги Ричарда Бротигана "Уиллард и его кегельбанные призы" в переводе Александра Гузмана. Бротиган не похож ни на кого, как и его книги, недаром их называют "романы-бротиганы".


Ловля форели в Америке

«Ловля Форели в Америке» — роман, принесший Бротигану популярность. Сатира, пастораль и сюрреалистическая образность легко и естественно сочетаются в нем, создавая неповторимую картину Америки.


Кофе

О роли кофе в межличностных отношениях.


Чтобы ветер не унес это прочь

Сбивчивая хронология одной смертельной ошибки. Как часто мы упрекаем себя, переигрываем в голове ситуацию, "а вот если бы я сделал то, а не это, все бы было иначе". Вся жизнь главного героя сводится к фразе "если бы я купил гамбургер" - она крутится у него в мыслях на протяжении 30 лет, днем и ночью, без перерыва на обед. Странный мальчик, с детства помещенный в условия наблюдения за смертью, после роковой, ненароком допущенной оплошности будет обвинять во всем себя. Дикая тяга к подсматриванию за похоронами из-под отдернутой занавески, болезненная дружба с дочкой похоронщика - девочкой с холодными руками и отчаянные рассуждения о том, что если он будет делать вид, что не боится ее пальцев, то она придет к нему на похороны и он не будет одинок - все это лишь точка отсчета для финального кадра, после которого время остановится. Бротиган пишет ласково, будто гладя по голове всех своих неординарных персонажей, опустившихся на дно.