3 ½. С арестантским уважением и братским теплом - [68]
— Анатолич, сегодня по твою душу замначальника управы приедет.
— Зачем?
— Бороду мерять.
— Шутка?
— Да какое уж там. Надо побриться.
— Ну, меня длина волос и бороды устраивает, а про усы там не сказано.
Про бакенбарды, кстати, тоже…
К тому моменту у меня были прямо пушкинские баки.
— Анатолич, ну я тебя прошу.
— Ну хорошо, подравняю слегка.
Это, естественно, не может считаться за уступку.
Где-то к лету 2017 года усы я перестал брить окончательно. Но никогда — слышите, никогда! — не доверяйте человеку, который ходит с усами (если он не делает это в знак протеста, как, например, я или Сальвадор Дали). Это очень неудобная хреновня. Ну и потом, вспомните Гитлера, Сталина и Пескова… Хотелось бы подчеркнуть: мы тут не говорим о комплекте из бороды и усов!
Это другое. Но усы на выбритом лице вас обязаны насторожить.
Но никому из ментов, естественно, не удалось сбрить мои усы, как и побрить меня налысо. Хотя речь об этом заходила каждый раз, когда меня сажали на кичу. Вообще, обычно они тупо проводят полосу по голове или по подбородку — после такого любой захочет побриться сам. Но все это жутко противозаконно, хотя бы потому, что унижает человеческое достоинство.
По закону можно:
— наложить взыскание;
— применить физическую силу (в оговоренных ситуациях);
— применить спецсредства или оружие (строго оговоренный перечень и, опять же, только по определенным причинам).
Бритва не входит в перечень спецсредств, а повышенная лохматость не является формальной причиной для применения силы. Так что остается тупейший 20-минутный диалог: «Брейся!» — «Не буду!» Он повторялся каждый раз, когда меня водворяли в ШИЗО.
Осужденный Чубакка открывает глаза
***
Не жди меня, Йода, героя-джедая,
Кеноби не тот, кем был вчера.
Меня засосала имперская идея
И Силы другая сторона.
(Из переписки с Лизой)
«.Это сделало судопроизводство настолько фундаментально несправедливым, что лишило какого-либо смысла все.»
(Постановление ЕСПЧ № 101/15 от 17.10.17.
Дело «Навальные против России», пункт 84)
***
Чубакка открывает глаза, и первое, что он видит, это потолок над собой. После замечает, что цвет потолка и стен, его подпирающих, идентичен, и какое-то время размышляет, какая из плоскостей чем является.
Обстановка комнаты — это он сам и кровать, на которой он лежит. Даже дверь не угадывается сразу — замаскирована тем же мертвенно-желтым цветом, ручки на ней нет. Через какое-то время Чуи замечает окно, а за ним и Россию. Пытается припомнить, что с ним произошло, и одновременно ощущает непривычную прохладу в области головы. Он ощупывает ее и обнаруживает несколько ноющих шишек и неожиданный бобрик едва отросших волос.
И тут Чубакка слышит голоса. Чубакка закрывает глаза, и ничего не меняется, голоса продолжают звучать. Само их звучание не сильно настораживает Чубакку — волнует его то, что произносимую речь он понимает. Речь эта проста, состоит в основном из криков, междометий и забористой матерщины. Человек, произносящий ее откуда-то из-за стены, просит, а местами скорее умоляет не бить его. Чубакка снова открывает глаза.
— Держи его!
— Крепче!
— Коли!
Крики протеста медленно перерастают в затухающее «Ыыыыыы».
Чубакка понимает, что он в медсанчасти.
Через некоторое время входят двое: один лыс, другой в фуражке. Все на всех смотрят выжидающе.
— И что, он действительно ничего не понимает?
— Ни бельмеса.
Тот, что без фуражки, обращается к Чубакке:
— Ни бельмеса?
Чуи в подтверждение отрицательно мотает частично косматой головой.
Бесфуражечник, приблизившись, светит фонарем в один глаз Чубакки и представляется:
— Меня зовут Мышь Якович. Это моя профессия. А мое хобби — бесчеловечные эксперименты над людьми в области стоматологии! Хммм. Однако мне кажется, что наш космач все прекрасно понимает: гляньте, как зрачки расширились. Да не беспокойтесь, осужденный, это просто фраза из детского мультфильма. Звать меня Фрол Юрич. Я начальник медсанчасти. Никто вас пытать не будет. Не пытают у нас в тюрьмах! Гуманизация и вообще! По голове его били? — это уже обращаясь к фуражке.
— Если и били, то только в рамках воспитательных мероприятий.
— Ну что ж… все может быть. Науке известны случаи, когда человеку кирпич на голову падал, а очнувшись, он знал в совершенстве французский, хотя до этого только молдавский, да и то частично. Чудеса медицинские, — важно подытожил лысый и тут же продолжил: — Можем провести глубокую терапию, если будут случаи рецидива лексического бессилия.
Фрол Юрич картинно покосился на шеврон, украшавший рукав его белоснежного кителя: перекрещенный голеностоп и шуруповерт на фоне надписи «Закон».
— После вашей терапии он еще полгода по санчастям числиться будет, а нам рабочие руки — ну, может, в этом конкретном случае лапы — нужны ой как! Сами понимаете — план.
— План есть план. Все же на профилактическом укольчике я настаиваю. Завтра сможете забрать своего овоща.
— В каком смысле «овоща»?
— В том смысле, что он будет как огурчик.
Фрол Юрич с улыбкой мурены достает из кармана шприц таких размеров, что более уместно он смотрелся бы в руках кондитера, не спеша снимает колпак с иглы и молниеносным движением всаживает раствор в ногу Чубакки. У последнего начинаются судороги и идет пена изо рта.
От автора В сентябре 1997 года в 9-м номере «Знамени» вышла в свет «Тень слова». За прошедшие годы журнал опубликовал тринадцать моих работ. Передавая эту — четырнадцатую, — которая продолжает цикл монологов («Он» — № 3, 2006, «Восходитель» — № 7, 2006, «Письма из Петербурга» — № 2, 2007), я мысленно отмечаю десятилетие такого тесного сотрудничества. Я искренне благодарю за него редакцию «Знамени» и моего неизменного редактора Елену Сергеевну Холмогорову. Трудясь над «Выкрестом», я не мог обойтись без исследования доктора медицины М.
"Веру в Бога на поток!" - вот призыв нового реалити-шоу, участником которого становится старец Лазарь. Что он получит в конце этого проекта?
В рубрике «В малом жанре» — рассказы четырех писательниц: Ингвильд Рисёй (Норвегия), Стины Стур (Швеция); Росква Коритзински, Гуннхильд Эйехауг (Норвегия).
Автору книги, которую вы держите в руках, сейчас двадцать два года. Роман «Прощай, рыжий кот» Мати Унт написал еще школьником; впервые роман вышел отдельной книжкой в издании школьного альманаха «Типа-тапа» и сразу стал популярным в Эстонии. Написанное Мати Унтом привлекает молодой свежестью восприятия, непосредственностью и откровенностью. Это исповедь современного нам юноши, где определенно говорится, какие человеческие ценности он готов защищать и что считает неприемлемым, чем дорожит в своих товарищах и каким хочет быть сам.
Роман о хирургах и хирургии. О работе, стремлениях и своем месте. Том единственном, где ты свой. Или своя. Даже, если это забытая богом деревня в Сомали. Нигде больше ты уже не сможешь найти себя. И сказать: — Я — военно-полевой хирург. Или: — Это — мой дом.
Да выйдет Афродита из волн морских. Рожденная из крови и семени Урана, восстанет из белой пены. И пойдет по этому миру в поисках любви. Любви среди людей…