3 ½. С арестантским уважением и братским теплом - [59]
В принципе, тут-то мне и стало понятно, почему меня не пустили в промзону. Помимо полного жесткача с трудовыми условиями (отсутствие вентиляции в производственных цехах, пожароопасность, как в аду и т. д.) швейное отделение ИК-5 в полный рост занимается производством контрафактной продукции и продает товар по очевидно заниженным ценам.
Вовлечение в работу сотен людей невозможно без учета, и даю гарантию 146 %, что, попади я в промзону, обязательно захватил бы черную бухгалтерию и получил много необходимых деталей. Зэки нормально описать происходящее там не могли: «Ну, шьем и шьем».
Максимум, что мне удалось получить со своей шпионской сети, — это бирки, которые крепились на пошитые вещи. На них указывалось, что товар произведен в Санкт-Петербурге. Попахивает коррупцией.
Что касается остального, один зэк дал мне данные о поступлении продуктов в столовую (фактически и по документам). Еще я собрал какое-то количество чеков на мебель и технику, которые зэки покупали себе в бараки. Короче, ничего серьезного, но я ждал, пока ко мне попривыкнут, — и тогда фактуру будет легче пощупать. Чувствовал ли я себя диверсантом в тылу врага? Не буду врать — немного чувствовал.
Помимо того что я игнорировал требования должностной инструкции библиотекаря (более глупого документа в жизни не видел), я решил сделать саму библиотеку местом более практичным. Оказалось, что она идеально подходит для хранения различных предметов.
Стеллажи были железные, сделанные из сваренных углов. А специалист, который работал с металлоискателем, — Быткин Александр Сергеевич, более известный как Пушкин, — был никаким не специалистом, а обычным деревенским лопухом. Найти драгметаллы, содержащиеся в телефонах, в скоплении железных стеллажей он не мог. Первая полка на стеллажах располагалась сантиметрах в восьми над полом, то есть проверить, что под ней, можно было либо пошарив там рукой, либо уж совсем припав к полу. Ни того ни другого менты во время шмонов никогда не делали.
Как известно, лучший тайник — это тайник на виду. Поэтому свой телефон я просто положил под стеллаж в углу библиотеки, а несколько флешек и сим-карт держал под оргалитом, который служил основой для полок.
Как-то раз, когда я вернулся с длительного свидания, мне сказали, что в библиотеке был шмон (доселе дело невиданное). Я зашел в комнату и увидел, что они перерыли кучу книг, посрывали панели со стен и т. д., но эти дебилы просто не догадались заглянуть под стеллажи. Шмоны потом были еще несколько раз — и всегда с одним и тем же результатом.
Когда выяснилось, что будет глобальный обыск лагеря, на который даже должны были приехать десять сотрудников из других колоний, ко мне из жилой зоны принесли кучу телефонов. Я заботливо разложил их под стеллажами, и они успешно пережили шмон. Хех, я король запретов!
У библиотекаря был и свой символ власти — печать библиотеки ИК-5. Эта печать на книге и в журнале учета (который никто не вел и в который никогда не заглядывали) делала издание собственностью колонии.
Вообще, по закону зэк имеет право владеть десятью книгами (не считая книг для обучения). Но сотрудники режима, а особенно начальник отдела безопасности Пилюгин Евгений Викторович (aka Боцман), во время обысков изымали любые книги без печати и зачем-то отдавали их кочегару бани — на сожжение. По возможности Капо приносил эти книги мне. Особенно Боцман лютовал по поводу исламской литературы. Где-то в районе 2013 года в ИК-5 стали приезжать зэки с корнями на Кавказе и в Средней Азии, а вместе с ними появились и такие книги, в том числе на арабском языке. Боцман как явный фашист, видимо чувствовавший себя защитником православия, эту литературу уничтожал. Возможно, в детстве его били книгой по разным местам. Мне кажется, при приеме на работу в УФСИН нужно проводить психологическое тестирование на эту тему.
Но в библиотеке эта и любая другая литература с успехом легализовывалась. Поток людей с Коранами не иссякал. Интересно, что происходило с Боцманом, когда он видел печать ИК-5 на книге с арабской вязью. Наверное, у него в голове срабатывал простой триггер: увидел печать — дальше можно не думать. Помимо религиозных книг я легализировал любовно-порнографические романы и даже распечатанные на листах А4 книги явно экстремистского содержания (уж не знаю, как они попадали в колонию, — наверное, печатались на принтерах где-нибудь в промзоне).
В книжках нет ничего страшного. Я с одинаковым чувством поставил бы печать на сказках Джанни Родари и «Майн кампф». Книги не убивают людей — люди убивают людей.
Фольклор
При всей брутальности некоторых тюремных персонажей, иногда они могут являть миру примеры дичайшей сентиментальности. Например, они собирают в тетрадочки тюремные стишки! Нет, серьезно, прямо как мои одноклассницы в школе. Только тематика стихов — криминальная, а рисунки — сплошь черепа и колючка.
Эти рукописные труды тщательно сохраняются и пополняются достойными образцами, если таковые попадаются на тернистом пути з/к. Ниже представлено содержание тетради одного бродяги. Когда она попала мне в руки, я попросил Артема, «непорядочного» зэка, с которым сидел на СУСе, переписать несколько стихов. Поражала, конечно, реакция некоторых зэков, которые искренне считали все это высокой поэзией. Сам не переписывал, потому что, черт, я так и не смог заставить себя прочесть хотя бы одно стихотворение до конца. Изучив по диагонали несколько штук, я за пару минут написал стих для новогодней тюремной сказки (которая впоследствии была опубликована в самиздате «Батенька, да вы трансформер»).
Уже почти полгода Эльза находится в коме после несчастного случая в горах. Врачи и близкие не понимают, что она осознает, где находится, и слышит все, что говорят вокруг, но не в состоянии дать им знать об этом. Тибо в этой же больнице навещает брата, который сел за руль пьяным и стал виновником смерти двух девочек-подростков. Однажды Тибо по ошибке попадает в палату Эльзы и от ее друзей и родственников узнает подробности того, что с ней произошло. Тибо начинает регулярно навещать Эльзу и рассказывать ей о своей жизни.
Действие романа писательницы из ГДР разворачивается на строительстве первой атомной электростанции в республике. Все производственные проблемы в романе увязываются с проблемами нравственными. В характере двух главных героев, Штробла и Шютца, писательнице удалось создать убедительный двуединый образ современного руководителя, способного решать сложнейшие производственные и человеческие задачи. В романе рассказывается также о дружбе советских и немецких специалистов, совместно строящих АЭС.
В юности Луду пережила психологическую травму. С годами она пришла в себя, но боязнь открытых пространств осталась с ней навсегда. Даже в магазин она ходит с огромным черным зонтом, отгораживаясь им от внешнего мира. После того как сестра вышла замуж и уехала в Анголу, Луду тоже покидает родную Португалию, чтобы осесть в Африке. Она не подозревает, что ее ждет. Когда в Анголе начинается революция, Луанду охватывают беспорядки. Оставшись одна, Луду предпринимает единственный шаг, который может защитить ее от ужаса внешнего мира: она замуровывает дверь в свое жилище.
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
Сейфеддин Даглы — современный азербайджанский писатель-сатирик. Его перу принадлежит роман «Сын весны», сатирические повести, рассказы и комедии, затрагивающие важные общественные, морально-этические темы. В эту книгу вошла сатирическая баллада «Карьера Ногталарова», написанная в живой и острой гротесковой манере. В ней создан яркий тип законченного, самовлюбленного бюрократа и невежды Вергюльаги Ногталарова (по-русски — «Запятая ага Многоточиев»). В сатирических рассказах, включенных в книгу, автор осмеивает пережитки мещанства, частнособственнической психологии, разоблачает тунеядцев и стиляг, хапуг и лодырей, карьеристов и подхалимов. Сатирическая баллада и рассказы писателя по-настоящему злободневны, осмеивают косное и отжившее в нашей действительности.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.