27 приключений Хорта Джойс - [40]

И долго не было никаких слов, пока наконец Наоми не заговорила, бегая с места на место:

— Никакой зимы нет, никакого снега нет и нет холода, нет, нет. Это ваша фантазия, фотография зрения. Зимы нет. Есть только весна, только солнце, только ослепительное счастье жизни и всякие замечательные вещи есть. Ах, Хорт, Хорт. Я снова с тобой, снова с Чуккой и Рэй-Шуа. Жить волшебно. Диана, ты понимаешь, что мы в раю удивительных событий? Дай я поцелую твое великолепное чутье, о котором мне писали наши охотники. А птицы? Как они называются? Впрочем все равно. Дело не в названиях — в том, что они превосходно поют, особенно пестрые…

— Это щеглы, — чуть слышно произнес Хорт, — щеглы…

И снова замолк, испугавшись своего сдавленного, тихого голоса.

— Ах, это и есть щеглы, — подхватила Наоми, умышленно оставив время успокоиться Хорту и другим, — ну, вот, здравствуйте щеглы. Пойте, пойте. Сейчас весна, и мы займемся устраивать мир по-новому. Да, да. Вам известно, щеглы, что мир только начинается и — значит — у нас впереди масса дела. Мы обдумаем всю программу, мы обсудим весь план творческих действий. Я тоже — птица, меня зовут Наоми. Это так просто. Сейчас весна, и я прилетела на север с юга. Здесь тепло, пышно, цветисто, изумрудно. Я буду жить вот в этой новой своей комнатке — это мое гнездо. Щеглы, вы посмотрите, как пушисто на моих стенах и у ног. Это любимые медведи — я буду с ними разговаривать, у нас много есть разных вопросов. Я расскажу про маленьких австралийских медведей, про свои путешествия, про свои радости и затеи.

— И расскажи про меня, дурацкую обезьяну-человека, — заговорил Рэй-Шуа, — расскажи, что меня выдрессировали писать книги и я сдуру потерял на это каторжное дело уйму времени. И вот я реву, потому что мне жаль напрасных трудов, очень жаль…

Чукка подошла к печке и энергично начала подогревать обед и кофе.

Хорт медленно приходил в себя.

Наоми взялась за свои чемоданы, чтобы скорей утешить, отвлечь, успокоить потрясенного Хорта, которого стесняла к тому же новая рубашка и сбритая борода — все это было непривычно, неловко, вне обыкновения.

Впрочем, Рэй-Шуа и Чукка также были приодеты по-праздничному.

Вся эта внешняя сторона играла свою роль, но все делали вид, что все — обычно.

Потому что пришел час, когда вообще все становилось обычным.

— Мы настоящие дети, — объясняла Наоми, доставая вещи из чемодана, — мы должны это помнить каждую минуту. Здесь детская человечества. Здесь домик новорожденного мира. Здесь девичья гостинная весны. Поэтому я привезла, между прочим разных ребячьих игрушек и елочных украшений. Вот заводной, симпатичный медвежонок, он очень забавно барахтается и рявкает. Я дарю его знаменитому охотнику Рэй-Шуа. Пожалуйста.

— Чорт его дери, — радостно воскликнул Рэй-Шуа, схватив медвежонка зубами, будто кошка мышь, — как истинная обезьяна, я его пробую на зуб. Восхитительный подарок. Мерси. Целую. Это первый орден, высшая награда за мою охотничью страсть. Браво, Наоми. Хорт завидует моей гордости.

— Очень, — тихо улыбаясь, ответил Хорт, заметно успокоившийся.

— А вот заводная куколка-негритянка. Она танцует и поет детскую песенку.

Наоми завела куколку и поставила на пол.

Негритяночка, сверкая белизной белков и зубов, заплясала и запела:

Джай абба,

Джай абба,

Баддо гуа чечиба.

— Эта негритяночка пусть будет дочерью Чукки, — заявила Наоми, — должна же быть дочь у Чукки. Мы назовем ее Ниа, в честь премьерши американских кино, нашей Ниа.

Восхищенная Чукка расцеловала Наоми и танцующую Ниа.

— Хорт, очередь за тобой получить подарок, — ликовала Наоми, заметив почти полное успокоение Хорта, — смотри: это Цунта — розовая птица с черно-золотистыми крылышками и бирюзовыми глазами. В ней имеется часовой механизм. Каждый час Цунта поет точное время, напоминая о его драгоценности и краткости.

— Цунта — это ты Наоми, птичка любимая, — бодрым, ясным голосом произнес Хорт, видимо взявший себя в руки.

— Цунту нужно повесить к потолку, за колечко, что у ней на спине, — объясняла обрадованная бодростью Хорта Наоми, — когда она поет, а поет дивно, изумительно-симпатично, она машет крылышками и открывает клюв, как живая. Ты, Хорт, устрой ее теперь же. Нельзя терять времени, потому что я завела Цунту по вашим часам, и через десять минут она будет петь о четырех часах вечера.

Хорт горячо расцеловал Наоми за подарок и принялся подвешивать птицу к потолку.

— Я не забыла привезти Диане ошейник зеленой кожи.

Наоми украсила Диану ошейником и достала к обеду всякие вкусные вещи.

Рэй-Шуа тем временем откупоривал ром и фруктовые консервы, поглядывая на сигары и табак.

Оживленно посвистывали птицы, перелетая по веткам, прилаженным к оконцам, украшенным кораллами рябины.

Диана сладко задремала у печки, около Чукки, в ожидании обеда, зеленея обновой.

Через десять минут дивно пропела Цунта о четырех часах вечера, помахивая крылышками под потолком.

Запахло обедом, ромом, духами, кофе.

Всюду на скамейках заблестели заграничные цветные журналы.

В углу, у дверей, заблестела куча жестяных банок разных консервов.

Обед начался.

— А ружье и охотничьи припасы, — заявила Наоми, — мы рассмотрим после обеда. Хорт, ты завтра же будешь учить меня ходить на лыжах и охотиться? Стрелять я умею.