1612. «Вставайте, люди русские!» - [76]
— И оказаться в клещах! — подытожил Хельмут. — Нас будут атаковать и снаружи, и изнутри.
— Ясное дело, но другого выхода нет! Князю Пожарскому все равно придется атаковать именно через эти ворота — и место такое: есть, где развернуться, и подступить удобнее всего. До подхода основных сил мы удержим позицию. Если сумеем ее занять. Конечно, в таком деле я предпочел бы иметь пехоту, а не конницу, но уж что есть… Куда важнее сейчас другое: нужно предупредить князя Дмитрия. Кого пошлем? В моем полку большие потери. Из твоего полка найдется хороший наездник, чтоб успел проскочить под носом у ляхов, то бишь у венгерцев? Они уже близко.
Хельмут, все это время внимательно наблюдавший за движением вражеской конницы, ответил товарищу с глубоким вздохом:
— Боюсь, мы потеряли слишком много времени. Если ехать наперерез, через открытое пространство, то не поспеть: подстрелят. А если верхом, вдоль стен Кремля, то подстрелят еще вернее — они нас оттуда уже отлично видят и не стреляют только потому, что рассчитывают накрыть врасплох, с двух сторон. Если только ехать ОЧЕНЬ быстро. Так, чтобы не успевали стрелять. Но такой наездник у меня в полку только один.
Михаил вспыхнул:
— Не позволю! В бою геройствуй, сколько душе угодно — на то ты воин. Но делать из себя мишень, я тебе не разрешу.
— А из кого угодно другого, значит, разрешишь? — спокойно парировал немец. — Любой другой гонец неизбежно погибнет. Можно послать человек десять — возможно, один-два проскочат. Однако людей-то жалко — нам скоро каждый воин понадобится.
— Но ты — воевода!
— И что с того? Ворваться в эти самые ворота и держать там осаду ты отлично сможешь и без меня — наши два полка после вчерашней и ночной сечи числом сойдут за один, так что хватит им одного командира. А ехать нужно сейчас, тотчас же, или будет поздно. И успеть могу только я. Решай.
На этот раз Шейн раздумывал недолго.
— Кажется, выхода нет. Коню своему веришь?
— Не верил бы, не сел бы на него. А теперь слушай меня, Миша: покуда никаких приказов не отдавай. Пускай со стороны кажется, что мы просто собираемся перестроиться. Я отъеду, делая вид, что осматриваю строй, а поскачу уже после. Тогда, пользуясь тем, что сверху будут смотреть только на меня, посылай полки вперед. Ну, Бог тебе в помощь!
— Да сохранят тебя Господь и Пресвятая Богородица! — прошептал в ответ Михаил. — Передай князю Дмитрию, что четыре часа мы здесь простоим. Возможно, пять. Больше — едва ли: от нас может ничего не остаться. Ступай!
Хельмут кивнул и, наклонившись, проверил, как натянута подпруга, державшая его седло. Затем неспешно развернул коня. Этого скакуна он сам для себя выбрал, еще когда, завербовавшись в Нижегородское ополчение, получил первое жалование с прибавкой, рассчитанной именно на покупку коня, потому что новобранцу определили службу в кавалерии. Причем выбор Штрайзеля определенно основывался в первую очередь не на красоте коня, а на его быстроте и выносливости, которые немец умел увидеть в любой лошади, даже еще не сев на нее верхом. Впрочем, выбранного им жеребчика-пятилетка вряд ли назвали бы некрасивым. Он был среднего роста, достаточно поджарый, но статный, с длинными сильными ногами, мощной грудью, небольшой, как у восточных скакунов головой и крупными, чуткими ушами. Его масть трудно было даже назвать рыжей — скорее она была огненная, причем такого цвета была и шерсть, и грива, и хвост. Черными у этого коня оказались только копыта. Соответственно масти, а, возможно, чуя в жеребчике скрытый боевой пыл, Хельмут тут же дал ему имя Фоэр[51], а воины его сотни стали кликать скакуна на свой лад «Форушкой».
Фоэр слушался хозяина беспрекословно, понимая, казалось, и обращенные к нему слова (хотя времени выучить немецкий язык у коняги явно было маловато!), и каждое движение, каждое прикосновение Хельмута. Штрайзель никогда не охаживал своего коня плетью, а шпорами (которые у него всегда бывали тупыми) лишь слегка ударял по крутым рыжим бокам. Жеребчику этого хватало — он отлично знал, чего хочет от него хозяин в тот или иной момент.
Отъехав от передовой сотни своего отряда, Хельмут спокойно приблизился к безмолвным кирпичным стенам, достигнув огибающей их неширокой тропы. При этом он беспечно задрал голову, казалось стараясь что-то рассмотреть наверху.
И вдруг все изменилось. Причем превращение совершилось так быстро, что никто из наблюдавших ни с той ни с другой стороны (сверху за всадником, несомненно тоже следила не одна пар глаз), не успел ничего понять.
В мгновение ока Хельмут закинул за спину до того висевший на его боку щит и резко пригнулся к шее коня. А тот, получив ни для кого не видимый посыл, рванулся вперед и не поскакал, а полетел, именно полетел, с места взяв бешеную скорость.
Сверху это, наверное, выглядело просто невероятно: на всаднике был красный плащ, шерсть и грива коня в ярком полуденном солнце казались почти алыми, в полете человек и конь слились воедино, и казалось, будто вдоль стены летит сполох невиданного огня.
Скорость, с которой мчался Фоэр, могла поразить и самого опытного наездника. Даже воины входившей в его полк татарской сотни, провожая глазами своего командира, способности которого уже неплохо знали, замотали головами в лисьих шапках и наперебой завопили:
Роман посвящен жизни и творчеству Огюста Монферрана (1786–1858), одного из крупнейших архитекторов XIX в., создателя Александровской колонны, Исаакиевского собора и многих других архитектурных сооружений.Роман Ирины Александровны Измайловой рассчитан на широкий круг читателей, но в особенности будет полезен тем, кто интересуется историей русского искусства и культуры в целом.Для широкого круга читателей.Издание осуществлено за счет средств автора.
На фоне реальных исторических событий, знакомых нам лишь по древнегреческой мифологии, разворачивается действие этого фантастического остросюжетного романа. Автор превращает мифологических героев в живых реальных людей с реальными характерами, но дает им несколько иную судьбу, чем неведомые нам создатели древнегреческих мифов. Из существующих вариантов известного предания о Троянской войне, на основе которых было создано множество литературных произведений, гомеровская «Илиада» была более гениальной, чем остальные, но не более верной исторической правде, которой мы попросту не знаем...
Поздней осенью 1263 года князь Александр возвращается из поездки в Орду. На полпути к дому он чувствует странное недомогание, которое понемногу растёт. Александр начинает понимать, что, возможно, отравлен. Двое его верных друзей – старший дружинник Сава и крещённый в православную веру немецкий рыцарь Эрих – решают немедленно ехать в ставку ордынского хана Менгу-Тимура, чтобы выяснить, чем могли отравить Александра и есть ли противоядие.
Исаакиевский собор – одно из самых удивительных зданий в мире. Его строительство растянулось на сорок лет (с 1818 по 1858 год). За это время Российскую империю потрясали бунты, стихийные бедствия и эпидемии, однако ценой многих жертв и вопреки тяжелейшим испытаниям главный Собор страны был построен и освящен. Роман Ирины Измайловой в увлекательной форме рассказывает подробную историю строительства Исаакиевского собора, а также биографию его гениального зодчего Огюста де Монферрана, чья жизнь, полная невероятных приключений, может затмить лучшие страницы книг Александра Дюма.
Конец XII века. Ричард Львиное Сердце не вернулся из Крестового похода. В отсутствие короля «старая добрая Англия» превращается в ад – осмелевшие от безнаказанности феодалы грабят и рвут страну на части, простонародье ропщет под гнетом двойных налогов, в лесах и на дорогах хозяйничают разбойничьи шайки, и повсюду гремит имя Робин Гуда, который слывет «благородным разбойником» и защитником угнетенных. Но что за польза народу от его «подвигов», расшатывающих и без того слабую власть и ввергающих страну в кровавую смуту? Станет ли простолюдинам легче, если вся Англия превратится в выжженную мятежами пустыню? Кто в состоянии обуздать бандитскую вольницу и спасти королевство от гибели? Лишь один человек – благородный сэр Эдвин, шериф Ноттингемский…Неожиданный взгляд на судьбу и деяния легендарного разбойника! Шокирующее переосмысление классического сюжета! Именно так Ридли Скотт (режиссер «Гладиатора» и «Царства небесного») задумал снимать свой блокбастер «Робин Гуд», премьера которого стала главным кинособытием года!
В руки молодого историка случайно попадают неизвестные древнегреческие свитки. Занявшись их переводом, ученый внезапно понимает, что стал обладателем уникального сокровища — записок современника или даже участника событий, известных ныне как Троянская война.И первая же рукопись раскрыла перед ученым историю самого известного из героев–гроянцев — Ахилла, историю, разительно не похожую на описанную в мифах. Сын мирмидонского царя Мелся с раннею детства был отдан на воспитание отшельнику и мудрецу Хирону и познал не только искусство боя, но и врачевания.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эта история произошла в реальности. Её персонажи: пират-гуманист, фашист-пацифист, пылесосный император, консультант по чёрной магии, социологи-террористы, прокуроры-революционеры, нью-йоркские гангстеры, советские партизаны, сицилийские мафиози, американские шпионы, швейцарские банкиры, ватиканские кардиналы, тысяча живых масонов, два мёртвых комиссара Каттани, один настоящий дон Корлеоне и все-все-все остальные — не являются плодом авторского вымысла. Это — история Италии.
В книгу вошли два романа ленинградского прозаика В. Бакинского. «История четырех братьев» охватывает пятилетие с 1916 по 1921 год. Главная тема — становление личности четырех мальчиков из бедной пролетарской семьи в период революции и гражданской войны в Поволжье. Важный мотив этого произведения — история любви Ильи Гуляева и Верочки, дочери учителя. Роман «Годы сомнений и страстей» посвящен кавказскому периоду жизни Л. Н. Толстого (1851—1853 гг.). На Кавказе Толстой добивается зачисления на военную службу, принимает участие в зимних походах русской армии.
В книге рассматривается история древнего фракийского народа гетов. Приводятся доказательства, что молдавский язык является преемником языка гетодаков, а молдавский народ – потомками древнего народа гето-молдован.
Герои этой книги живут в одном доме с героями «Гордости и предубеждения». Но не на верхних, а на нижнем этаже – «под лестницей», как говорили в старой доброй Англии. Это те, кто упоминается у Джейн Остин лишь мельком, в основном оставаясь «за кулисами». Те, кто готовит, стирает, убирает – прислуживает семейству Беннетов и работает в поместье Лонгборн.Жизнь прислуги подчинена строгому распорядку – поместье большое, дел всегда невпроворот, к вечеру все валятся с ног от усталости. Но молодость есть молодость.