1612. «Вставайте, люди русские!» - [74]
— Мне туда дороги нет, — отрезал Хельмут.
— Тогда почему бы и не отдать. Но она тебя семью годами старше, помнишь?
— А хотя бы и семнадцатью! Разве в этом дело? Душою я куда старее, а она лицом куда моложе. Но главное — я ее люблю. И у меня это впервые в жизни.
— Не верю.
— Поверь. В нашей семье многие влюблялись очень поздно. А женились рано. Поэтому вряд ли в роду Штрайзелей было много счастливых людей. Но если Господь допустит, я нарушу эту традицию.
Глава 4. Гонец
К полудню пушки умолкли. Ядер и пороха у смоленских пушкарей оставалось еще довольно, однако продолжать обстрел не было смысла: густой дым окутал Китай-город, и в этом дыму уже нельзя было рассмотреть ни стен, ни башен, в которые целили стрелки.
Ветер, как назло, возникал лишь временами и дул едва-едва — вряд ли он мог быстро одолеть дымовую завесу. А бить вслепую… на это смоляне ни за что бы не пошли: одна мысль, что вместо городских укреплений шальное ядро угодит в какой-нибудь из храмов или часовен, коих в Китай-городе было так много, вызывала у них дрожь — и того довольно, что приходится яростно обстреливать свою же столицу, не хватало только уничтожить ее святыни…
Накануне князь Пожарский тоже колебался перед тем, как отдать приказ пушкарям, однако выбора не было: за мощными стенами Китай-города засели основные силы польского гарнизона. Правда, в последние месяцы полякам (как и всей Москве) не доставляли продовольствия — дороги были перекрыты силами ополчения и отрядами казаков князя Трубецкого, собравшего и возглавившего остатки лихих отрядов Прокопия Ляпунова. Голод ослабил завоевателей, однако и обозлил — они отлично понимали, что сдаваться им резона нет, и готовы были драться со всей отчаянной решимостью — тем более, что им на помощь двигалась от Твери армия гетмана Ходкевича.
Ныне гарнизоном командовал полковник Струсь — Гонсевский, после памятной истории с лазутчиками, захватившими его в Чудовом монастыре, стал неистово бояться Москвы и уехал оттуда под первым же приемлемым предлогом. Храбрости пану Стурсю было не занимать, что до ума, то ум, по его мнению, был военному человеку только помехой.
Кабы не это, то полковник, верно, уже давно сумел бы договориться с Трубецким, полгода, как поставившим свои таборы на Москве-реке и зимой штурмом взявшим Белый город. Казаки Трубецкого взяли было и Китай-город, но оттуда их вскоре выбила подоспевшая конница Ходкевича. Пану Струсю доносили, что казаки злы на своего предводителя: наобещал богатой добычи, а что они взяли в разоренном Китай-городе? Еще более они злились на подошедших в конце августа к Москве ополченцев Пожарского и Минина — те получали изрядное жалование, коим делиться явно не собирались: князь Дмитрий Михайлович сразу же объявил Трубецкому, что не будет у того в подчинении, и армия его образует отдельный стан. «Богатии!» — злобно величали нижегородцев казаки. Сам же Трубецкой больше не желал вступать с битву: с таким-то распоясавшимся войском, что бы он навоевал! Однако его тешили надежды взять еще с пару десятков польских обозов, что двигались с наступающими на Москву войсками гетмана, дать своим молодцам обобрать эти обозы, а затем и отойти от греха подальше: было ясно, что Пожарский затевает настоящую войну, и сложить на ней голову Трубецкому вовсе не улыбалось.
Поэтому, предложи полковник Струсь «казачьему князю» несколько мешков золота (а этого у поляков по прежнему хватало — золото не хлеб, никто его не ел!), и Трубецкой давно увел бы своих людей от стен Москвы, и сколько-то обозов еще успело бы дойти до оголодавшего гарнизона.
Но полковнику было мерзко даже подумать о каком-либо договоре с русскими — он предпочитал лучше умереть с голоду и уморить всех своих воинов, а заодно с ними всех остававшихся в городе русских, тоже голодавших, и от того становившихся опасными.
Кроме того, он свято верил, что Ходкевич успеет выручить их и отобьет войска Пожарского.
Князь Дмитрий тоже отлично понимал, как опасно приближение мощных польских ратей, долгое время отдыхавших и отъедавшихся в Твери. Нужно было успеть взять Москву до того, как основные силы Ходкевича подойдут и нападут.
За день до решительного штурма, перед которым пушкари должны были, насколько возможно, разрушить укрепления Китай-города, ополченцы выдержали страшную битву с подступившей к городу польской конницей. Несколько часов отчаянной сечи унесли сотни бойцов с той и с другой стороны, и нижегородцам пришлось отступить за Москву-реку. Однако ночью, когда успокоенные этим отступлением поляки безмятежно улеглись отдыхать в своих шатрах, Козьма Минин, взяв несколько сотен пехотинцев и конный полк «Михайлы Стрельца», стремительным броском переправился на другой берег и ударил по польскому лагерю. Ночная битва была еще страшнее дневной. В разбавленной рыжими сполохами факелов, озаряемой короткими вспышками пищального огня кровавой тьме, сражавшиеся слились в одно немыслимое человеческое месиво, и, верно, иные погибали от ударов своих же товарищей, иные гибли под копытами взбесившихся от грохота и порохового смрада коней, но люди дрались с особенным ожесточением — такое обычно вызывает именно ночной бой, когда никто не может увидеть ни твоего страха, ни твоих ран, когда ты бьешься будто бы один со всеми, и помогает тебе лишь твоя отвага, да Бог, если среди безумия крови и смерти ты не забудешь просить Его помощи.
Роман посвящен жизни и творчеству Огюста Монферрана (1786–1858), одного из крупнейших архитекторов XIX в., создателя Александровской колонны, Исаакиевского собора и многих других архитектурных сооружений.Роман Ирины Александровны Измайловой рассчитан на широкий круг читателей, но в особенности будет полезен тем, кто интересуется историей русского искусства и культуры в целом.Для широкого круга читателей.Издание осуществлено за счет средств автора.
На фоне реальных исторических событий, знакомых нам лишь по древнегреческой мифологии, разворачивается действие этого фантастического остросюжетного романа. Автор превращает мифологических героев в живых реальных людей с реальными характерами, но дает им несколько иную судьбу, чем неведомые нам создатели древнегреческих мифов. Из существующих вариантов известного предания о Троянской войне, на основе которых было создано множество литературных произведений, гомеровская «Илиада» была более гениальной, чем остальные, но не более верной исторической правде, которой мы попросту не знаем...
Поздней осенью 1263 года князь Александр возвращается из поездки в Орду. На полпути к дому он чувствует странное недомогание, которое понемногу растёт. Александр начинает понимать, что, возможно, отравлен. Двое его верных друзей – старший дружинник Сава и крещённый в православную веру немецкий рыцарь Эрих – решают немедленно ехать в ставку ордынского хана Менгу-Тимура, чтобы выяснить, чем могли отравить Александра и есть ли противоядие.
Исаакиевский собор – одно из самых удивительных зданий в мире. Его строительство растянулось на сорок лет (с 1818 по 1858 год). За это время Российскую империю потрясали бунты, стихийные бедствия и эпидемии, однако ценой многих жертв и вопреки тяжелейшим испытаниям главный Собор страны был построен и освящен. Роман Ирины Измайловой в увлекательной форме рассказывает подробную историю строительства Исаакиевского собора, а также биографию его гениального зодчего Огюста де Монферрана, чья жизнь, полная невероятных приключений, может затмить лучшие страницы книг Александра Дюма.
Конец XII века. Ричард Львиное Сердце не вернулся из Крестового похода. В отсутствие короля «старая добрая Англия» превращается в ад – осмелевшие от безнаказанности феодалы грабят и рвут страну на части, простонародье ропщет под гнетом двойных налогов, в лесах и на дорогах хозяйничают разбойничьи шайки, и повсюду гремит имя Робин Гуда, который слывет «благородным разбойником» и защитником угнетенных. Но что за польза народу от его «подвигов», расшатывающих и без того слабую власть и ввергающих страну в кровавую смуту? Станет ли простолюдинам легче, если вся Англия превратится в выжженную мятежами пустыню? Кто в состоянии обуздать бандитскую вольницу и спасти королевство от гибели? Лишь один человек – благородный сэр Эдвин, шериф Ноттингемский…Неожиданный взгляд на судьбу и деяния легендарного разбойника! Шокирующее переосмысление классического сюжета! Именно так Ридли Скотт (режиссер «Гладиатора» и «Царства небесного») задумал снимать свой блокбастер «Робин Гуд», премьера которого стала главным кинособытием года!
В руки молодого историка случайно попадают неизвестные древнегреческие свитки. Занявшись их переводом, ученый внезапно понимает, что стал обладателем уникального сокровища — записок современника или даже участника событий, известных ныне как Троянская война.И первая же рукопись раскрыла перед ученым историю самого известного из героев–гроянцев — Ахилла, историю, разительно не похожую на описанную в мифах. Сын мирмидонского царя Мелся с раннею детства был отдан на воспитание отшельнику и мудрецу Хирону и познал не только искусство боя, но и врачевания.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эта история произошла в реальности. Её персонажи: пират-гуманист, фашист-пацифист, пылесосный император, консультант по чёрной магии, социологи-террористы, прокуроры-революционеры, нью-йоркские гангстеры, советские партизаны, сицилийские мафиози, американские шпионы, швейцарские банкиры, ватиканские кардиналы, тысяча живых масонов, два мёртвых комиссара Каттани, один настоящий дон Корлеоне и все-все-все остальные — не являются плодом авторского вымысла. Это — история Италии.
В книгу вошли два романа ленинградского прозаика В. Бакинского. «История четырех братьев» охватывает пятилетие с 1916 по 1921 год. Главная тема — становление личности четырех мальчиков из бедной пролетарской семьи в период революции и гражданской войны в Поволжье. Важный мотив этого произведения — история любви Ильи Гуляева и Верочки, дочери учителя. Роман «Годы сомнений и страстей» посвящен кавказскому периоду жизни Л. Н. Толстого (1851—1853 гг.). На Кавказе Толстой добивается зачисления на военную службу, принимает участие в зимних походах русской армии.
В книге рассматривается история древнего фракийского народа гетов. Приводятся доказательства, что молдавский язык является преемником языка гетодаков, а молдавский народ – потомками древнего народа гето-молдован.
Герои этой книги живут в одном доме с героями «Гордости и предубеждения». Но не на верхних, а на нижнем этаже – «под лестницей», как говорили в старой доброй Англии. Это те, кто упоминается у Джейн Остин лишь мельком, в основном оставаясь «за кулисами». Те, кто готовит, стирает, убирает – прислуживает семейству Беннетов и работает в поместье Лонгборн.Жизнь прислуги подчинена строгому распорядку – поместье большое, дел всегда невпроворот, к вечеру все валятся с ног от усталости. Но молодость есть молодость.