Очень короткое, но очень нужное предисловие
Долго нудил дядюшка Сэм, уговаривая меня описать выпавшие на мою долю приключения, уверяя, что потомкам это крайне необходимо. Но я все отнекивался, сознавая, что, наверное, нет в этом мире человека более невежественного, чем я, студент-недоучка. Однако выбранная когда-то профессия и надежда на нечто, о чем я скажу позже, заставили меня взяться за перо. В конце концов это ведь и развлечение.
Для собственного удобства я решил писать так, словно читать эти строки будут мои бывшие современники — жители конца двадцатого — начала двадцать первого века. И не только для удобства: соображение, о котором я обещал сообщить ниже, делает это решение еще более оправданным. (Если уж так не терпится узнать, что я имею в виду, загляните в самый конец книги.)
Я прекрасно отдаю себе отчет в том, что текст этот не имеет никакой эстетической ценности и может служить лишь своеобразным историческим документом, однако, создавая его, мне удобнее было время от времени сбиваться на откровенно беллетристический, а иногда и вовсе опереточный стиль. Когда же мне это надоедало, я возвращался к стилю сухого документального отчета.
Хочу заранее предупредить еще об одном — я не имею ни малейшего понятия, что моему потенциальному читателю может быть интересно, а что нет. Потому излагаю прежде всего то, что интересно мне, что запомнилось мне наиболее ярко, время от времени прибегая к помощи и свидетельствам тех, кто, кроме меня, был участником описываемых событий.
Настоящим подарком стал для меня дневник Квентина Басова, добытый и доставленный на Блиц-12 XL дядюшкой Сэмом. Без него мое повествование, вероятно, выглядело бы не совсем полным. А так оно даже может претендовать на некоторую завершенность фабулы.
Вот, наверное, и все или почти все, что я хотел бы сообщить тому, кто решился начать чтение этого документа — от скуки ли, из любопытства или же по каким-то иным, неведомым мне побуждениям. Возможно, мне следует извиниться еще за то, что сам я — человек недостаточно любопытный, я бы даже сказал, «поверхностный» и совершенно не склонен вникать в глубинные причины происходившего со мной.
Извиняет меня, пожалуй, лишь то, что мое невольное появление в данном месте и в данное время в конце концов положительно отразилось на течении истории всего мира. Пока что единственного известного нам. Этого, думаю, не станет отрицать никто. Да и в конце концов с какой стати я принялся извиняться? Вас ведь никто не заставляет читать это. Так?
Ну, а взялись, так с богом. Тешу себя надеждой, что текст этот принесет вам несколько приятных минут или хотя бы поможет уяснить последовательность некоторых событий, которые стали для этого мира поворотными.
Решил вести дневник. Потому что дело это, похоже, выгодное…
Игорь Иванов. «Метаморфозы, или Как я стал цыганом»
Долбленый челн
На лоне вод.
За ним плывет
Скобленый плот.
Владислав Куприянов
— Красивые цветы. Спасибо, Рома, — сказала Ольга и окунулась лицом в припорошенные редким снежком розы.
Мы стояли с ней в рыхлом пятне света, падающего из круглого окна ее подъезда.
— Фирма веников не вяжет, — сообщил я и даже почувствовал, что покраснел от сознания своей беспросветной тупости и никчемности. Придурок. Остряк-самоучка. Ну почему с ней (и только с ней!) я бываю таким идиотом?!
Я знал, что улыбка ее вовсе не высокомерна, и понимал, что, если бы не нравился ей, она не стояла бы тут со мной, время от времени стряхивая искрящиеся снежинки с волос… Но я ничего, НИЧЕГО не мог с собой поделать!
Почти всегда, в любой компании я умел находить слова, которые делали меня «своим»: шутку, байку, анекдот… Но Ольга была так красива, так неправдоподобно красива, что ее улыбка казалась мне приговором, и если я и ухитрялся еще что-то выдавливать из себя, то такие пустые и банальные фразы, что они, с фальшивым шорохом падая на землю, превращались в промокшие окурки «L amp;M» или мятые обертки из-под мороженого…
«Есть только два пути, — решил я наконец, — попрощаться или спросить, не могу ли я зайти к ней… Выпить чашечку кофе… Сама она меня, конечно, не пригласит, но, кто знает, возможно, и не прогонит… Попрощаться или спросить? Еще неизвестно, какой из вариантов будет для нее обиднее. Зато второй несомненно, беспроигрышный. Если откажет, ничего не изменится, я же при этом хоть не буду выглядеть тюфяком. А если не откажет…»
А ведь я знал… К сожалению, знал, кто из наших спал с ней. Но такое уж сейчас время. Никто не может оставаться ангелом. Или это даже к лучшему: не прогонит и меня. Но у нас-то с ней все будет серьезно…
Да! Сейчас я должен поцеловать ее и спросить: «Можно, я зайду к тебе?..»
Я приоткрыл рот, сделал короткий нервный вдох… И с ужасом услышал, как мои собственные губы внятно произносят:
— Ну, я, пожалуй, пойду… Увидимся?
Но даже это «увидимся» было не утверждением, а обращенной к повелительнице мольбой существа третьего сорта, которому не на что рассчитывать!
