Мужчина прижался к земле, скрываясь за железным забором какого-то старого дома, и прислушался. Пот струился по лбу и застилал глаза. Хотя солнце село несколько часов назад, июльская жара обволакивала как одеяло.
Питер не принимал во внимание жару, так как ничего не мог с ней поделать. Он старался отвлечься от боли в боку из-за того, что не мог с ней совладать. Наоборот, он даже был немного рад ей. Ощущение боли свидетельствовало, что он жив, несмотря на рану. Питеру повезло. Ночь спасла его. Он снова вытер капельки пота, заставляя себя сосредоточиться. Необходимо остановить кровотечение, чтобы не оставлять улик. Если за ним следят, не стоит облегчать преследователям поиски.
Он бросил коробки с грузом где-то в южном районе города, как только заметил, что полицейские машины стараются взять его в кольцо. Питер под прицельным огнем заметал следы, потом выбежал из машины, в которую стреляли по колесам, бросился во дворы, где и получил посланную вдогонку пулю.
Питер продолжал прислушиваться, затаив дыхание и напрягая слух, но, казалось, тяжелые удары собственного сердца заглушали все вокруг. Он никак не мог понять, кто его предал, а перед глазами все еще стояли яркие вспышки несущих смерть выстрелов, мучительная боль в боку не прекращалась. Наконец к нему возвратилась способность слышать, Питер уловил звук тормозов резко останавливающегося автомобиля. Доносились и другие дорожные шумы, далекий вой сирены. Напряженным мозгом все звуки вместе воспринимались какофонией.
Питер попытался определить, что с ним. Ладони опять стали влажными. Он полагал, что рана не может быть очень серьезной, иначе он не сумел бы так далеко отползти от места, где получил ранение.
Необходимо сделать повязку и остановить кровотечение, но не было сил разорвать на полосы рубашку. Пока не выберется отсюда, нельзя никого просить о помощи. Питер вытащил из заднего кармана носовой платок и прижал к ране.
Он не переставал удивляться, кто же навел на него полицию и откуда произошла утечка информации. Тщательно разработав операцию, обеспечив прикрытие и тылы, Питер совсем не предчувствовал беды. Теперь он не знал, что будет дальше, очутится ли в морге, в полиции или в больнице.
В больницу обратиться он все же не мог. Из приемного покоя обязательно сообщат полиции. Он сам должен выбраться из города и дать знать шефу, что их тайник обнаружен и за ним следят.
Кто все же предал? Питер был в ярости. Жизнь и так достаточно жесткая, трудно не доверять тем, с кем работал вместе. Его парни должны узнать, кто предатель, но скрыть это до того решающего момента, когда получат деньги за доставленный кокаин. Видимо, он допустил какую-то досадную ошибку, прежде чем весь этот ад вырвался на свободу. В полной темноте Питер с трудом пополз за дом. Улучив момент, когда не было машин, он поднялся и быстро побежал прочь от этого места. Ему казалось, хриплое дыхание слышно по всей улице.
Всегда ему необычайно везло, а теперь жизнь оказалась под угрозой. По темной аллее за ним стелился кровавый след. С трудом Питер оторвал кусок рубашки, торопливо сложил и дрожащими руками прижал к ране в боку. Мягкая прокладка хорошо впитывала кровь.
Что делать? Он один. По иронии судьбы все происходило в его родном городе, в котором он не был уже несколько лет.
Родители! Кстати, они собирались съездить к сестре в другой город. Его мать хотела быть рядом с дочерью во время родов и собиралась ухаживать за первым внуком.
Довольно давно семья отказалась хоть как-то повлиять на Питера. Сейчас это даже хорошо. Не очень приятно впутывать родителей и сестру во все его проблемы. Однако выбора не было — он должен укрыться в родном доме. На пару дней, может, подольше. Только два человека из его окружения знали, что его родители живут в этом городе. Никому и в голову не придет искать его здесь.
Нужно попасть в северный район города, подлечиться, отдохнуть, а потом добраться до побережья и на любом судне уйти в открытое море.
Адреналин заставил сердце биться чаще, помогал бежать. Питер как тень скользил по темной улице мимо складов, а на перекрестке при свете фонарей сумел рассмотреть свою рану.
Кровотечение, слава Богу, остановилось. Чуть ниже подмышки было отверстие с рваными краями. Если он может двигаться, закрывая рану, значит, дела его не так уж и плохи. Питер быстро шел, сокращая путь знакомыми с детства дворами.
Николь Стебз не могла вспомнить более неудачного дня за свои двадцать девять лет. К тому же все это не могло просто так кончиться. Так скоро, как бы ее устраивало.
Слава Богу, она жила одна. Войдя в дом, Николь швырнула туфли — привычка, с которой много лет боролась мать. Девушка пересекла холл в одних чулках и направилась на кухню.
Николь включила свет и остановилась, чтобы перевести дух. На стуле уютно устроилась ее персидская кошка Клео со своим котеночком. Клео сладко потянулась и зевнула.
— Знаю, знаю, — тихо говорила Николь, наливая воду в чайник. — Ты сердишься. Извини, разбудила Ваше Высочество.
Пока девушка добиралась до дома, она не могла не думать о том, что все ее планы на ближайшее будущее с треском провалились, и Николь не представляла, как она будет жить дальше. Она не хотела думать об этом сейчас. Сидеть, ожидая следующего унижения, она не могла и решила уехать. Николь никому не позволит растоптать свою гордость.
