«6А». Нет, правда? Я смотрю на посадочный талон, на котором большими буквами указан номер моего места, и думаю, не специально ли Крейтон его выбрал. Может, это и совпадение, но в последнее время моя жизнь приняла такой оборот, что в совпадения я больше не верю. Не удивлюсь, если Марина усядется позади меня в седьмом ряду, а Элла направится дальше, к десятому. Но нет. Обе девушки молча устраиваются рядом и вместе со мной пристально разглядывают каждого нового пассажира. Когда за тобой охотятся, приходится постоянно быть настороже. Могадорцы не предупредят о своем появлении.
Крейтон войдет в самолет последним, после того как увидит всех пассажиров, и только если будет уверен, что опасности нет.
Я поднимаю шторку иллюминатора и смотрю, как под самолетом суетятся работники аэропорта. Барселона едва виднеется вдалеке.
Колено Марины рядом с моим подпрыгивает вверх-вниз без остановки. Как будто мало вчерашней битвы с могадорцами у озера, смерти ее Чепана и того, что она нашла свой Ларец, – теперь она впервые за почти десять лет покидает город, где прошло ее детство. Она нервничает.
– Все в порядке? – спрашиваю я. Мои с недавних пор светлые волосы падают на глаза, и я вздрагиваю от неожиданности. Я забыла, что покрасила их сегодня утром – и это одна из перемен за последние сорок восемь часов.
– Кажется, все нормально, – шепчет Марина, не сводя глаз с прохода, где толпятся люди. – Насколько я могу судить, мы в безопасности.
– Хорошо, но я не это имела в виду, – я осторожно придерживаю ее ступню своей, и ее нога перестает дергаться. Марина виновато улыбается и продолжает пристально наблюдать за пассажирами. Через пару секунд ее колено снова приходит в движение. Я качаю головой.
Мне жаль Марину. Ее заперли в изолированном от мира сиротском приюте с Чепаном, которая не хотела ее учить. Эта Чепан забыла, почему мы оказались на Земле. Я изо всех сил стараюсь помогать Марине, чтобы она наверстала упущенное. Я могу научить ее управлять силой. Могу объяснить, когда нужно пользоваться своим Наследием. Но первым делом я хочу показать ей, что мне можно доверять. Могадорцы заплатят за то, что сделали. За то, что отняли у нас тех, кто был нам дорог – и здесь, на Земле, и там – на Лориене. Мой личный долг – уничтожить их всех до последнего, и я уверена, что за боль Марины они тоже ответят сполна. У озера она потеряла своего лучшего друга, Гектора, а ее Чепана, как и моего, убили прямо у нее на глазах. Такое не забывается никогда.
– Что там внизу, Шестая? – спрашивает Элла, перегибаясь через Марину.
Я снова поворачиваюсь к иллюминатору. Рабочие на земле начинают убирать свое оборудование, проводят последнюю проверку.
– Пока полный порядок.
Мое сиденье прямо над крылом, это успокаивает. Мне не раз приходилось прибегать к Наследию, чтобы помочь пилотам выбраться из передряги. Однажды, над Южной Мексикой, пришлось применить телекинез – и самолет взял курс на десяток градусов правее, иначе через считанные секунды он врезался бы в гору. А в прошлом году я провела самолет со 124 пассажирами на борту через страшную грозу над Канзасом, окружив его непроницаемым облаком прохладного воздуха. Мы просвистели сквозь бурю как пуля через воздушный шарик.
Когда рабочие наземных служб переходят к следующему самолету, я вслед за Эллой напряженно смотрю в проход. Скорее бы уже Крейтон взошел на борт. Это будет значить, что все идет как положено. По крайней мере, пока. Заняты все места кроме одного, за спиной Эллы. Где он? Я опять гляжу сквозь толстое стекло, выискивая снаружи что-нибудь необычное.
Нагнувшись, убираю рюкзак под сиденье. Он почти пустой, так что легко там умещается. Крейтон купил мне его в аэропорту. Мы трое должны выглядеть как обычные подростки, сказал он. Как старшеклассники на экскурсии. Вот почему у Эллы на коленях учебник по биологии.
– Шестая? – окликает меня Марина. Я слышу, как она нервно клацает застежкой ремня безопасности.
– Ну? – отзываюсь я.
– Ты же летала раньше, да?
Марина всего на год старше меня, но кажется почти взрослой: серьезный задумчивый взгляд, новая модная стрижка – волосы чуть ниже плеч. Правда, сейчас она больше похожа на испуганного ребенка: съежилась в кресле и грызет ногти.
– Да, – отвечаю я. – Это не страшно. Честно говоря, если расслабиться, это даже здорово.
Сейчас, сидя в самолете, я невольно вспоминаю своего Чепана, Катарину. Летать с ней вместе мне не привелось. Но когда мне было девять, мы еле спаслись от могадорца, которого встретили в одном из переулков Кливленда. Обе перепугались и перепачкались пеплом. После этого Катарина решила переехать в южную Калифорнию. Наше ветхое двухэтажное бунгало стояло недалеко от пляжа, и от него было рукой подать до Международного аэропорта Лос-Анджелеса. Каждый час над нашими головами с ревом проносилась едва не сотня самолетов. Они всегда мешали Катарине со мной заниматься и не давали толком пообщаться с единственной моей подругой – худенькой соседской девочкой по имени Эшли.
Семь месяцев я жила в тени этих самолетов. Они вместо будильника поднимали меня по утрам – на рассвете рев двигателей раздавался прямо над моей кроватью. Ночью они пролетали надо мной зловещими призраками, напоминая, что мне надо быть начеку, надо быть готовой сбросить одеяло и запрыгнуть в машину за несколько секунд. Катарина не позволяла мне отходить далеко от дома, так что шум моторов сопровождал меня целыми днями. В один из таких дней огромный гудящий самолет прошел так низко, что лимонад из наших пластиковых стаканчиков расплескался, и Эшли сказала:
![Далекие близкие звезды. Книга 1 [полная старая версия]](/storage/book-covers/82/82b1f17e912e39214b0ad599c52275e7edb609f8.jpg)
