Публикация и примечания С. Стрижневой.
Рукопись воспоминаний Вероники Витольдовны Полонской хранится с 1938 года в фондах музея В.В. Маяковского (в дальнейшем ГММ); впервые "Воспоминания о В.В. Маяковском" опубликованы в 1987 году в журнале "Вопросы Литературы", No 5. Здесь они печатаются с восполнением купюр.
Рукопись представляет собой две общие тетради, написанные чернилами, почти без поправок, с вставленными (видимо, после окончания работы) дополениями на отдельных листах.
В. Полонская (род. в 1908 году) - дочь известного актера немого кино В. А. Полонского, игравшего в труппе Малого театра в 1914-1915 годах. Ее мать - О. Г. Полонская (урожденная Гладкова) была также актрисой театра.
В 1925 году В. Полонская стала женой актера М. М. Яншина. В 1927-м, окончив Школу-студию МХАТа, вошла в труппу театра, где играла до 1935 года. Последнее место ее работы - театр имени Ермоловой, из которого в 1973 году она ушла на пенсию.
С В. Маяковским Полонская познакомилась, будучи актрисой Художественного театра, ей был 21 год, она репетировала первую серьезную роль в театре, снялась перед этим в ноябре 1928 года в фильме "Стеклянный глаз" (режиссеры Л. Брик и В. Жемчужный). На съемках встретилась с Лилей Юрьевной и Осипом Максимовичем Бриками, бывала у них в доме.
К Лиле Юрьевне Полонская относилась с уважением, доверием, даже просила ее прочитать "Воспоминания о В. Маяковском", внести, если надо, поправки. Пометки Л. Брик на полях рукописи носят чаще всего характер комментария, она была особенно внимательна к той части воспоминаний, которая касалась лично ее.
Эти воспоминания искренни и правдивы, в них нет самолюбования, желания самоутвердиться, подчеркнуть свою роль в жизни поэта. В них нет категоричных суждений, оценок,- все это вызывает у читателя особое доверие к повествованию.
В воспоминаниях не исключены ошибки в датах или цитируемых строках стихотворений. В. Полонская писала о том, что сохранила память.
Не следует также забывать, что трагедия 14 апреля 1930 года была для нее тяжелым потрясением, от которого она долго не могла оправиться. Не случайно воспоминания датированы декабрем 1938 года.
Почему же почти полвека документ такой пронзительной откровенности не был опубликован?
Видимо, прежде всего сказалась традиция в отношении к личности Маяковского, та самая хрестоматийность и ограниченность подхода к теме "личной и мелкой", которой, однако, сам поэт посвятил немало лирических строк, включая и поэму "Про это".
Попытка "закрыть" личную тему не сняла потока клеветы, домыслов и сплетен. Ведь всякий здравомыслящий человек понимает, что живой, увлекающийся Маяковский не мог быть "схемой", какой порой рисовали его на страницах воспоминаний те, кто ханжески боялся увидеть в нем присущее каждому человеку (а Маяковскому тем более!) желание любить и быть любимым.
Другие считали, что любить он имел право только Л. Брик.
По завещанию Л. Брик закрыла для советских исследователей свой архив, издав воспоминания и переписку (возможно, частично) в Швеции, Италии, Франции, но не опубликовав в СССР; поэтому продолжают жить легенды, слухи, а порой и сплетни об интимной жизни поэта. К сожалению, его последняя просьба "...и пожалуйста, не сплетничайте. Покойник этого ужасно не любил", - только подстегивает обывателей разного толка домысливать и угадывать якобы скрываемые от читателей "истинные" причины трагедии. Потому-то публикация в "Огоньке" (1968, ,No 16, 23) материалов о Т. А. Яковлевой стала сенсацией, вызвавшей ожесточенные споры. И дело тут не только в однозначности, чрезмерной прямолинейности и субъективности комментария, но в самом факте публикации материала, дающего право читателю усомниться в легенде о "единственной любви" Маяковского.
Теперь вряд ли покажется "неприличным" говорить и писать об Э. Джонс, Т. Яковлевой, Н. Брюханенко, а затем и В. Полонской, вошедших в жизнь Маяковского после 1925 года, когда отношения с Л. Брик перешли в иную стадию.
"Любовная лодка разбилась о быт..." - сколько разных толкований этой фразы из предсмертного письма-завещания можно услышать, к кому только не адресовали эту строку. Вероника Витольдовна принимает ее упреком себе вместе с последующей: "Я с жизнью в расчете и не к чему перечень взаимных болей, бед и обид".
Подходя к этой строке строго литературоведчески, надо сказать, что она присутствует в недатированном списке незавершенного наброска (ГММ):
море уходит вспять
море уходит спать
Как говорят инцидент исперчен
любовная лодка разбилась о быт
С тобой мы в расчете... -
в предсмертном же письме от 12 апреля последняя строка изменена на "Я с жизнью в расчете".
Эти же строки находятся в записной книжке 1930 года No 71 (ГММ):
Уже второй должно быть ты легла
В ночи Млечпуть серебряной Окою
Я не спешу и молниями телеграмм
Мне незачем тебя будить и беспокоить
как говорят инцидент исперчен
любовная лодка разбилась о быт
С тобой мы в расчете и не к чему перечень
взаимных болей бед и обид
Ты посмотри какая в мире тишь
Ночь обложила небо звездной данью
в такие вот часы встаешь и говоришь
векам истории и мирозданию.
