Татьяна Щербановаaka Пиранья
Ветер середины ноября
Когда бы мыслью плоть была, - тогда
Ничто не стало б на моем пути.
Стремясь к тебе, я мог бы без труда
Любое расстояние пройти.
И что с того, что где-то далеко,
За тридевять земель скитаюсь я, -
Чрез земли и моря к тебе легко
Домчит меня живая мысль моя.
Но я не мысль, и тщетны все труды -
Пространство мне преодолеть невмочь.
Я из земли составлен и воды,
И только время сможет мне помочь.
Смогли стихии низшие мне дать
Лишь тяжесть слез - покорности печать.
Уильям Шекспир
Часть 1
Она закружила меня в своей страсти, словно в каком-то горячем латиноамериканском танце. В бешеном перестуке наших сердец мне слышался треск кастаньет и звон золотых браслетов. Ах, как целовалась она! Как срывала с меня одежду, не обращая внимания на такие мелочи, как пуговицы, крючки и молнии! «Бойтесь своих желаний, ибо они могут осуществиться...» - предупреждая нас, вещал какой-то приморский факир. Мы смеялись.
Я назвала ее Лейла. Неважно, какое имя ей дали при рождении – наверняка ничего оригинального. Машакатясветарита – бесконечный список неподходящих для нее имен. Я назвала ее Лейла. И всякий раз, глядя на нее, перекатывала во рту это сладкое и какое-то восточное слово, напоминающее о персидских сказках и восхитительных с непонятными названиями лакомствах, вот так: лей-ла. Она вышла из пены морской. Уместнее ли было назвать ее Афродитой? Она не богиня. Она совершенна и порочна. В ней царственно выгибал шею лебедь Сен-Санса, и бушевала холодной страстью зима Вивальди. Она любила ветер и ванильное мороженое. Я любила ее.
...
Крым. Море. Горы. Мой загоревший до шоколадности, белобрысый благодаря южному солнцу и абсолютно счастливый бой-френд:
- Говорят, дальше по побережью есть потрясный дикий пляж, страдающий гордым одиночеством! Как ты на это смотришь?
В то время мы были гораздо более мобильны и менее ленивы. Мир был необъятен и интересен, как всё новое. Дикие пляжи, горные ущелья, пещеры со сталактитами и летучими мышами притягивали магнитом. Фрукты, бутылка вина, и мы отправились на поиски «потрясного» пляжа.
...
Она вышла из пены морской. Я назвала ее Лейла.
- Что? – переспросил мой бой-френд, не открывая глаз.
Мы загорали на большом плоском валуне, на самом лучшем пляже в мире. Там я встретила Ее.
- Лейла... – я заворожено наблюдала, как по Ее обнаженному телу стекают капли морской воды – быстро с узких точеных плеч вниз, словно губы хорошего любовника, нежно пробегая ложбинку между грудей, чуть замирают, подрагивая, на животе и дальше-дальше вниз по стройным бедрам, коленям, щиколоткам, чтобы умереть в раскаленном песке под ее ногами...
Можно ли влюбиться с первого взгляда?
Улыбнись она тогда, помани меня жестом, взглядом, я, не раздумывая, пошла бы за ней. Не оглядываясь. Так уходит из леса счастливчик, нашедший цветок папоротника. Прижимая его к груди и зная, что все тайны мира теперь в его руках. Главное не оглянуться.
Она не улыбнулась, не поманила. Я оглянулась. Папоротник выпал из рук, превратился в пыль. Лейла оделась и ушла, оставив после себя ветер, который развеял папоротниковую пыль.
- Так что ты говорила? – мой друг наконец-то открыл глаза и уставился на море, - красотища-то, какая!!!
...
Странное состояние – ощущение ущербности собственного сердца – вот оно было целым, ровно стучало, исправно исполняло возложенные на него обязанности. Билось. И в какой-то момент ему дали любовь. Боль, страх и тоску в нагрузку. В попытке справиться со свалившимися невесть откуда проблемами, сердце вдруг срывается с обычного ритма и переходит на бешеный галоп, который также вдруг сменяется апатичным постукиванием и тихим поскуливанием. Аритмия. Бессонница. Кофе ночью. Изможденный вид и лихорадочный блеск в глазах.
- Что с тобой?
- Это избыток солнца, милый.
- Давай уедем. Сегодня. Завтра.
- Дай мне еще неделю.
Дай мне еще неделю. Мне нужно найти Ее. Мне нужно сказать Ей, что я люблю Ее, мне нужно прошептать Ей это на ухо, прокричать в лицо. Меня душат эти слова, они не дают мне спокойно жить, они ищут выхода, они согласны оставить меня в покое только при условии непременного воспроизведения их при Ней. Нет, не так. Они должны быть сказаны мной для Нее. И если они и вернутся, то, только отразившись от Нее, возвращенные мне Ее голосом. Они вернутся и будут уже не камнями, не могильными плитами, не удавками. Они оживут. Дай мне еще неделю.
...
Пятница. Последний день нашего затянувшегося отпуска. Мартини в уютном баре. Тихая музыка. Золотая рыбка в настенном аквариуме. Рыбка, исполни мое желание. Всего одно маленькое желание. Всего одно очень большое и уже неподвластное мне желание. Исполни мою страсть. Верни мне возможность дышать. Смотреть на мир не сквозь призму постоянной тоски. Она преломляет действительность. Рыбка не золотая – подделка с местами облетевшей позолотой. Что ты можешь, неудавшаяся золотая рыбка? Разве в твоей власти исполнить единственное мое желание?
- Хватит гипнотизировать рыбу.
- Я хочу стать русалкой.
- Чтобы топить корабли?
Чтобы топить корабли... Мой корабль получил пробоину и идет ко дну. Матросы мечутся по палубе, капитан задумчиво курит трубку. А что еще делать ему – капитану, корабль которого получил пробоину и идет ко дну? Радисты кричат SOS. На море шторм. Если рыбка не может исполнить мое желание, я исполняю желание ее. Наверняка ей надоело торчать в мутном настенном аквариуме и разглядывать посетителей, пьющих, танцующих, болтающих о каких-то всем известных истинах. Сейчас она разглядывает меня. Одним глазом. И открывает рот. Она загадывает свое желание. Я понимаю – она мечтает о море. И может быть хочет стать русалкой. Чтобы топить корабли.
![Эра осторожности [Эпоха нерешительности; Век нерешительности]](/storage/book-covers/fa/fa301f5a78609cab7eb0af43073d6625ab77d613.jpg)
