Однажды мне довелось расследовать пустяковое дело: какого-то мелкого жулика взяли на месте преступления – он пытался взломать коммерческий ларек, в котором, хотя и не было охраны, но зато была исправная сигнализация.
Я думал, что передо мной предстанет обычный воришка, какой-нибудь опустившийся до предела бомж; но как я был удивлен, когда ко мне в кабинет ввели настоящего красавца лет тридцати и с безукоризненными аристократическими манерами! Арестованный был скромно одет, но ширпотребовскую одежду он носил так, что могло показаться, будто на нем не китайские джинсы и не турецкая куртка, а шикарный костюм от лучшего парижского кутюрье.
– Садитесь, – привычно сказал я задержанному, гася в себе удивление и некоторую растерянность, – Ваши имя, отчество, фамилия?
После необходимых формальностей я предложил этому Апполону чистосердечно во всем признаться.
– Это облегчит вашу участь, – напомнил я ему.
– Вы так считаете, гражданин следователь? – Грустная улыбка осветила его иконописное лицо и тут же погасла. – Что ж, может быть, вы и правы…
Он вдруг наклонился всем корпусом вперед и с искренней болью в голосе воскликнул:
– Нельзя мне садиться в тюрьму, никак нельзя! У меня на шее три иждивенца сидят, они без меня пропадут!
– Кто именно? – Я снова приготовился записывать показания.
Но мужчина почему-то молчал и не говорил ни слова.
– Я советую вам ничего не утаивать…
Бедняга побледнел и, отшатнувшись назад, с отчаянием вымолвил:
– Все-равно вы мне не поверите!
– Вы говорите, а верить или не верить это уже наше дело.
– Ну, как хотите… Только все это – истинная правда!
И он стал рассказывать.
«Настоящее мое имя Афонасий. Про Ивана Грозного вы, конечно, слышали? Так вот я у него служил в опричнине. Как-то заехали мы с приятелем Васькой Муратовым в глушь непролазную и заблудились там. А дело к ночи, в лесу и так темно, а тут еще и солнце садиться стало. Думали, нас кони выведут, а их, бедных, видать, леший заморочил: топчутся на месте, кругами ходят, а на волю, в поля, выбраться не могут. Вдруг – что такое? – огонек среди ветвей мигнул. Мигнул и пропал. А через минуту опять зажегся и уже не погасал более. Мы с Васькой скорей на огонек лошадей править! Продрались сквозь кусты и ветки колючие и видим: стоит на полянке избушка, а в оконце свеча теплится. Спешились мы с Муратовым, коней к березке привязали и тихонечко к домику подошли. Заглянули в оконце, а там женщина молодая в бадейке деревянной волосы моет. Красавица – другой такой не сыскать! Васька Муратов, как ее увидал, так и затрясся: – „Хоть и пост сейчас, а я оскоромлюсь!“ И на крыльцо – шасть! Я за ним. Молодка, гостей непрошенных увидав, не испугалась, а только сарафан на себя накинула и тихо спросила:
– С добром заявились или мысли худые в голове таите?
– Для нас, что добро, то для девиц худо! – заерничал Васька. И, подкатившись к молодке, обнял ее за плечи. – Любить тебя хочу, милая, не сойти мне с места, коли вру!
– Вот как… Ну, а ежели я откуп вам посулю, отпустите меня?
– Вряд ли у тебя такой откуп найдется, красавица, чтобы Ваську Муратова от затеи своей отказаться заставить! – Мой товарищ громко рассмеялся и, притянув женщину к себе, поцеловал ее в губы. – Разве что, золота мне подаришь пудика два или три… Тогда отпущу!
– А тебе что нужно? – Наша пленница взглянула на меня изподлобья. – Тоже золота?
– Спасибо, я в нем не нуждаюсь.
– У его отца добра видимо-невидимо! – поддакнул Муратов. – Его золотишком не купишь!
– Что ж тебе надобно, молодец? Какое у тебя желание есть заветное?
Я плечами пожал: как-то и не думал об этом… Так, не думая, брякнул в ответ:
– Хочу бессмертным стать. Не стареть никогда, не умирать… Только это – в руках божьих, а Бог к нам не милостив.
Чуть заметным движением рук повела незнакомка лесная, и отлетел Василий Муратов в сторону. А хозяйка избушки как ни в чем не бывало поднялась со скамьи и говорит:
– Что ж, будь по-вашему.
Подвела растерянного Ваську Муратова к сундуку кованному, крышку откинула:
– Бери золота, сколько унесешь.
Глянули мы с дружком в открытый сундук, а там золота видимо-невидимо! Стал Васька карманы монетами набивать, за пазуху их сует, в сапоги, за подкладку пихает…
А красавица тем временем к шкафчику одному подошла и из него рюмочку достала, а еще – графинчик крошечный. Налила из графинчика жидкости какой-то голубоватой и мне рюмку протянула.
– Держи обещанное…
Трусом я никогда не был, а тут испугался. Вдруг отрава? Но Ваську-то она не угощает! Значит, не пробил еще мой час. Перевел я дыхание и выпил сладкую влагу. Постоял немного, подумал „Вроде, жив…“
А Васька, золотом нагрузившись, опять к молодке подступает:
– Ну, красавица, спасибо за подарок, а теперь давай побалуемся…
– Так-то вы слово держите… – прошептала опечаленная незнакомка. И, рукой взмахнув, ногой об пол топнула.
И что вы думаете? Исчез и дом, и его хозяйка пропала, а мы с Васькой Муратовым снова в лесу оказались. Стоим на поляне, как истуканы, и куда идти не знаем.
– Где наши лошади? – бормочет Васька. – Куда они сгинули?!
– А избушка с незнакомкой где? Не иначе, как под землю они провалились!
