Первые жаркие дни обрушились на город задолго до наступления настоящего календарного лета. Они стали полнейшей неожиданностью для всех его обитателей. Жара стояла поистине удушающая, вдоль стен домов плыло марево, и даже асфальт под ногами внезапно сделался мягким и податливым. Только успевшая вылезти из земли трава мигом выгорела под безжалостными палящими лучами, нежные листики на липах и березах опалил жестокий зной, тонкие молодые веточки не привыкших к такой погоде деревьев поникли жалко и уныло, шелестя пожухлой листвой и взывая к небу о дожде, которого все не было.
– Никогда бы не подумала, что скажу это в нашем городе, но дождик бы сейчас никому не помешал – такими словами приветствовала всех тетя Рита – гардеробщица в поликлинике, тетка веселая и разбитная, никогда за словом в карман не лезущая. – Вон какая пылюка повсюду. Жуть! Вчера на работу шла и видела настоящий смерч. Маленький, правда, но все равно настоящий. А ты, Маринка, я слышала, в отпуск собираешься? Везучая ты.
Марина молча кивнула. Что и говорить, повезло. Когда вставал вопрос о распределении отпусков, ей, как и всем, хотелось пойти в июле – августе, которые, как известно, являются фаворитами среди летних месяцев. Ну, еще можно было взять июнь, тоже ничего, хотя и не ахти как. Июнь в наших широтах частенько бывает холодным и дождливым. А май – это вообще непонятно что. Не отпуск, а какое-то издевательство над человеком получается.
Но заведующая, которая явно точила большой зуб на Маринку, потребовала от девушки взять либо май, либо октябрь.
– Все летние месяцы уже распределены. А ты думала, без году неделю работаешь, и уже летом тебе отпуск? Ничего, я в твои годы тоже летом работала, и ты поработаешь. Или ты хочешь, чтобы я по твоей милости оголила все участки?
И Марине пришлось согласиться. Хотя она прекрасно помнила, что в прошлом году Нина Георгиевна спокойно выделила ей отпуск в июле и даже не пикнула. Но это, конечно, было потому, что в прошлом году Марина еще встречалась с Толиком – единственным и горячо любимым сыном Нины Георгиевны. А в этом… В этом уже не встречалась. А стало быть, и в летнем отпуске больше не нуждалась.
– Или в мае, или в октябре, или… вообще увольняйся!
Увольняться Марине совсем не хотелось. Невзирая на противную заведующую, работа ее вполне устраивала. Марина трудилась участковым терапевтом или, как теперь называлось, врачом общей практики. Но как ни назови, а суть от этого не изменится. Марина бегала по участку, держала руку на затихающем пульсе у многочисленных бабушек, которые и составляли костяк ее пациентов. Молодые болели редко, им было некогда болеть, они все больше работали. А вот у старушек иных развлечений на пенсии было мало. И молоденькая симпатичная докторица Марина составляла непременный атрибут их жизни.
Марина знала, что старушки, улыбающиеся ей в лицо, потом потихоньку бегают жаловаться на нее заведующей. Мол, очень уж молодая и неопытная врач, то лекарство не так назначила, то не до конца выслушала. Но здесь Марине снова повезло. Еще больше, чем бывших невест своего сына, Нина Георгиевна не любила всяких там старух-кляузниц. Поэтому в первую очередь доставалось самим бабкам, на которых заведующая орала без всякого стеснения и во весь голос.
– Даром вас государство лечит, а они еще недовольны! Ни стыда ни совести! Прекрасного молодого специалиста им выделили! А вы все недовольны! Хотите опять Розу Францевну назад?! Или кого-нибудь ей под стать?
Упоминание о Розе Францевне мигом отрезвляло всех жалобщиков. Потому что Роза Францевна держалась на своем посту до последнего издыхания. По участку на вызовы она не ходила вовсе, а просто требовала, чтобы пациенты сами приходили к ней. Обычно она спускалась вниз в регистратуру, брала список вызовов и начинала обзванивать всех пациентов подряд.
– Что у вас случилось? Сердце давит? «Скорую» вызывайте! – орала она в трубку. – Чем я-то вам помогу? Я же терапевт, а не кардиолог!
Следующий вызов был с давлением.
– И сколько у вас сейчас давление? – интересовалась Роза Францевна. – Сто восемьдесят на сто? И чего? В первый раз у вас такое? Нет? Что принимать, знаете? Вот примите таблетку и приходите.
Повышенная температура, кашель и прочая ерунда также не вызывали у нее уважения:
– Сколько температура? Тридцать восемь? И сопли? Милочка, сколько вам лет? По голосу слышу, что уже не девочка. Неужели из-за такой ерунды я к вам побегу? До седых волос дожили, а сами не знаете, что принимать в таких случаях?
В общем, так и получалось, что при серьезных проблемах Роза Францевна не ходила к больным, потому что все равно не могла им помочь, а пациентам с легким недомоганием предлагалось явиться к ней лично. Розу Францевну можно было понять, годков ей самой было уже немало. Сколько именно, не знал никто из рядового состава. Который год подряд всей поликлиникой они праздновали семидесятилетний юбилей Розы Францевны. Но, как известно, сколько веревочке ни виться, конец все равно найдется. Стукнуло и Розу Францевну. Да еще прямо на рабочем месте, так что зарплату за этот день ей пришлось начислить.
