Les Monstres sacrés de Jean Maurice Eugène Clément Cocteau (1940)
Перевод Е. Якушкиной
Живой портрет одной пьесы в трех актах
Действующие лица:
Эстер
Лиан
Шарлотта
Люлю — костюмерша
Старая дама
Флоран
Директор
Эта пьеса должна дать представление о Примадонне, о «Священном идоле» стиля Режан или Сара Бернар, скорее Режан. Пьеса не должна быть датирована определенной эпохой и стилем. Зрители, даже зрители военных дней 1940 года, должны ощущать иллюзию, что события пьесы происходят в современности «Несовременной», то есть в То время, когда войны могло бы не быть.
Никакой ретроспективы, и в особенности ничего живописно-картинного.
Костюмы актрисы должны быть костюмами, которые носят в то время, когда играют пьесу.
Главная цель спектакля — вывести зрителя из гипноза войны, заставить его поверить, что он находится в нормальном театре в нормальное время. Только после спектакля зритель должен подумать: «Но в конце концов, в какое время это все происходит?»
Если автор вместе с художником и исполнителями добьется этого — цель достигнута.
Уборная Эстер — актрисы и директора театра. Классическая уборная знаменитости. В глубине огромные ширмы, затянутые разноцветным муслином всех цветов радуги. Налево — гримировальный столик, отгороженный маленькой китайской ширмой. Направо — дверь в коридор. Диван, кресла, стулья, корзины цветов, украшенные бантами. На полу — красный поношенный коврик. Комната освещена большой лампой и ничем не затененными лампочками по бокам туалетного столика. Когда открывается занавес, уборная пуста. Эстер, скрытая ширмой, громко разговаривает со своей костюмершей, не зная, что ее нет в комнате. Из-за ширмы мелькают руки Эстер. Она раздевается. Бросает на ширму амазонку — костюм из последнего акта пьесы под названием «Добыча», которую она играла сегодня вечером.
Сцена первая
Эстер(одна, невидимая за ширмой). Ты меня слушаешь, Люлю? Так вот, с этим наконец покончено! На этот раз я твердо решила уничтожить боковые ложи на авансцене. Двенадцать лет я собиралась это сделать, я долго сомневалась, но на этот раз с меня довольно. Зрители на авансцене сводят меня с ума. Подумать только, двенадцать лет человек по своей скупости, по своей лени терпит все то, что сводит его с ума. Через семь дней мы заканчиваем сезон, через восемь — я вызываю рабочих. Ты меня слушаешь, Люлю? Уже давно мне кажется, что зрители на авансцене похожи на людей, вползающих на четвереньках к тебе в спальню. Мужчины подмигивают, а женщины буквально пробуют на ощупь материю на твоем платье… Но сегодня вечером, сегодня вечером это пере-шло все границы… Ты меня слушаешь, Люлю? В последнем акте ко мне на авансцену с правой стороны засунули сумасшедшую старуху. Должно быть, она глухая. Как только я открывала рот, эта сумасшедшая старуха начинала пожимать плечами. Казимир мне шепчет: «Ты видишь эту сумасшедшую?» Сначала я не поняла, что у нее тик, я думала, что она находит меня смешной. Каждую минуту она пожимала плечами, и так как я всегда все замечаю, я увидела, что зрители в первых рядах смеются. Они перестали слушать актеров они смеялись. Но кто больше всего меня поразил, так это Шарлотта. На сцене она впадает в экстаз. Ты думаешь, ей мешала старуха? Ничуть не бывало. Она играла вовсю. Иногда с изумлением поглядывала на меня, как будто я больна. Она даже не заметила эту сумасшедшую. Я готова была убить ее. К счастью, я ухожу со сцены раньше всех, я чуть не устроила скандал. Мне хотелось крикнуть: «Немедленно уберите отсюда эту сумасшедшую, иначе я прекращу играть!» Ты меня слушаешь, Люлю? Я уничтожу места на авансцене. Это мертвые места! Подай мне халат, я начну разгримировываться. Люлю… Люлю!.. (Появляется из-за ширмы в белом, очень элегантном платье, и останавливается в изумлении.) Вот так так… Ровно час я говорю в пустоту. (Подходит к двери и кричит.) Люлю!.. Люлю!..
Сцена вторая
Эстер и Люлю.
Входит Люлю, старая костюмерша, в черном, с глупым выражением лица.
Люлю. Мадам меня звала?
Эстер. Я переодевалась за ширмой и думала, что ты в уборной. Вот уже час, как я с тобой разговариваю. Где ты была?
Люлю. Я спускалась к консьержке.
Эстер. Послушай, я еще не сошла с ума. Ты же заходила ко мне в уборную после «Комеди Франсэз»?
Люлю. Да, мадам.
Эстер. И ты сразу же ушла?
Люлю. Да, мадам. Мне нужно было спуститься к консьержке.
Эстер. Всему виной твои шлепанцы. Может быть, ты и в «Комеди Франсэз» ходила в шлепанцах?
Люлю. Да, мадам. У меня устают ноги.
Эстер. Господи боже мой, почему это все одевалыцицы ходят в шлепанцах? Да-да, я знаю, чтобы было меньше шума за кулисами. Но в таком случае, почему вы все ступаете на пятки, сотрясая театр сверху донизу. Передай мне халат… Я сейчас лопну от злости.
Люлю. Вот, мадам. (Накидывает ей на плечи легкий халат.)
Эстер. А почему ты так рано вернулась? Ты ушла с последнего акта?
Люлю. Да, мадам. Потому что я ходила, чтобы поглядеть на мсье, а в последнем акте мсье больше не было. Его вызвали к телефону.
Эстер. Вызвали к телефону? В «Британике»?
Люлю. Я не знаю, мадам, куда ему звонили. Но раз он ушел, я тоже ушла.
Эстер. Боже, какая я дура! Это же был «Человеческий голоc». Они заканчивают спектакль «Человеческим голосом».
![Из Парижа [=Где ты?]](/build/oblozhka.dc6e36b8.jpg)
