ПАМЯТНИКИ МИНУВШИХ ПОКОЛЕНИЙ
Пока мои спутники восхищались видом Керентаги и его зеленых долин, сердце мое забилось радостно, когда я увидел вдали развалины, вероятно, греческого происхождения.
А. Вамбери, Путешествие по Средней Азии, 1865 г.
«Аль-Асар аль-Бакия», т. е. «Памятники минувших поколений», — так назвал свой труд о древних эрах и системах летосчисления выдающийся среднеазиатский ученый, уроженец Хорезма, Абу Рейхан аль-Бируни. В этой первой книге молодого исследователя с поразительной тщательностью и научной объективностью собраны все сведения по этому вопросу, доступные ученому средневекового Востока. Были здесь сведения и о древних эрах, принятых у народов Средней Азии, до того как ислам огнем и мечом утвердил свое господство во вновь завоеванных областях. Но эти сведения оказались поразительно скудными, на что обратил внимание уже и сам великий хорезмиец и не замедлил дать объяснение этому обстоятельству. «И уничтожил Кутейба[1], — пишет Бируни в своей книге, — людей, которые хорошо знали хорезмийскую письменность, ведали их предания и обучали наукам, существовавшим у хорезмийцев, и подверг их всяким терзаниям, и стали эти предания столь скрытыми, что нельзя уже узнать в точности, что было с хорезмийцами даже после возникновения ислама». И далее: «Теперь из хорезмийских магов осталась лишь горсточка людей, которые не углубляются в свою веру и ограничиваются знанием ее внешних сторон, не исследуя ее истин и идей».
В не менее трудном положении оказались и европейские ученые, когда они приступили к изучению древней истории Средней Азии. К услугам исследователей средневековой эпохи были и пространные династические хроники, и подробные географические описания и дорожники, и в отдельных случаях даже подлинные документы. О древней же истории страны можно было с уверенностью сказать лишь то, что она уходит в глубину веков. Измерить эту глубину и рассеять таившийся там мрак имеющимися средствами было невозможно. Местная историческая традиция была практически уничтожена в пору ислама. Несколько строк, затерявшихся в сочинениях греческих и латинских авторов, смутно представлявших эту «окраину» их культурного мира, можно было сопоставлять лишь со скупыми сообщениями китайских исторических хроник. И результаты были невелики. Как-то намечались контуры политической истории, хотя и с большими неясностями в хронологии, были установлены имена некоторых царей, народностей и племен. Однако все это оставалось сухой канвой, схемой, лишенной плоти и крови. Культура и быт древних народов, их искусство, этническая история, наконец, их общественный строй — все это было областью догадок и предположений.
Вместе с тем становилось все яснее, что на территории Средней Азии в древности существовали городские цивилизации, мало в чем уступавшие своим прославленным в истории соседям. Так за Бактрией, в состав которой входили южные области современных Таджикской и Узбекской республик, в античной традиции прочно утвердилась слава страны тысячи городов. В истории римского автора Юстина бактрийский наместник Диодот именуется «правителем тысячи бактрийских городов». Это же число для территории, подвластной другому царю — Евкратиду, называет и создатель географической энциклопедии античного мира Страбон. Можно было, конечно, рассматривать эти цифры как условный литературный прием. Но совершенно ясно, что наиболее полный ответ на большинство, казалось бы, неразрешимых вопросов, встающих перед историками, могли дать сами руины этих городов и древних поселений.
А такие руины существовали. В разных местах среднеазиатских республик и по сей день высятся оплывшие холмы, напоминающие нередко курганы южнорусских степей. Они встречаются в разных ландшафтных зонах — среди засеянных полей и в бесплодной пустыне, по берегам рек и высоко в горах. Нередко они оказываются в пределах современных городов и города наступают на них своими новостройками. Различны и наименования этих холмов — тепе или таль, тюбе или депе. Но сущность, как правило, одна и та же — это развалины древних глинобитных строений, руины былых замков и городов.
Исследователи обратили внимание на эти холмы еще в XIX в. и тогда же пытались производить первые раскопки. Иногда в ходе этих раскопок встречались древние вещи, в том числе и памятники искусства, в других случаях археолога постигала неудача — он не находил ничего. Тогдашней археологии — науке, занимавшейся изучением древностей, — был не по силам такой сложный объект, как среднеазиатские города, где большинство строений делалось из той же глины, которая потом поглощала их руины.
Была и другая причина. Остатки древнейших поселений или превратились в маловыразительные холмы, или расположены в труднодоступных местностях. Вместе с тем в существующих городах, в первую очередь в Самарканде и Бухаре, высились великолепные средневековые памятники, до сих пор остающиеся предметом всеобщего восхищения. Интенсивно шла разработка и письменных источников, относящихся к средневековью. Поэтому дореволюционная археология Средней Азии ограничивала круг своих интересов преимущественно памятниками мусульманского средневековья. Только изредка, да и то большей частью случайно, она проникала в более древний, или, как тогда говорилось, доарабский период.
