Страна тысячи городов - [5]

Жители южнотуркменистанских поселений поддерживали культурные и хозяйственные контакты со своими южными соседями. Там они встречались с оседлыми племенами, не уступавшими по своему развитию южнотуркменистанским. Сравнивая имеющиеся материалы, мы видим, что глиняная посуда этого времени, происходящая из Афганистана, весьма близка продукции среднеазиатских гончаров, а бронзовые топоры, найденные на юго-западе Средней Азии, севере Ирана и в долине Инда, по своей форме почти идентичны. В Южном Туркменистане найдены и целые вещи, явно импортного происхождения. Среди них и изящный серый сосуд, доставленный из прикаспийских областей Ирана, и слоновая кость скорее всего индийского происхождения, и сосудик, покрытый глазурью, вероятно, изготовленный каким-либо месопотамским мастером. Возможно, эти предметы попали сюда в результате многостепенного обмена, они вполне могли быть доставлены каким-нибудь торговцем, отважно путешествовавшим по чужеземным странам. В древней Месопотамии такие купцы назывались тамкарами, и кто знает, как далеко на север проникали предприимчивые сыны Ассирии и Вавилона.

Параллельно с развитием обмена происходит и имущественное расслоение общества. Выделяются знатные и богатые семьи, стремящиеся управлять бедными соплеменниками. О накоплении имущества свидетельствует появление кладов, состоящих из большого числа металлических вещей и других ценных для того времени предметов. В cостав одного из таких кладов входили, в частности, предметы (видимо, части игральной доски), сделанные из дорогой импортной слоновой кости. Распространение печатей также указывает на выделение собственности отдельных семей и, возможно, лиц.

Таким образом, казалось бы, имелись налицо все предпосылки к возникновению поселений городского типа. Однако разве не бывает так? Все необходимые условия, чтобы поставленный эксперимент протекал успешно и результативно есть, а ожидаемая реакция не происходит. Поэтому, как ни убедительно звучит все, сказанное выше о возникших предпосылках, решающее слово, естественно, остается за самими поселениями. Их руины одни могли дать окончательный ответ, представляют ли они собой остатки сельских деревушек или поселений городского типа.

Холмы этих древних поселений уже в течение многих лет служат объектом пристального внимания археологов. Отметим прежде всего, что эти поселения различны по своей величине, и сразу отбросим мелкие из них, площадью в 1–2 гектара, являющиеся остатками сельских усадеб и деревень. Но среди памятников эпохи бронзы имеются в Южном Туркменистане два археологических гиганта и ныне поражающих исследователей своими размерами. Наиболее значительное из них — это Намазга-депе, расположенное в 6 километрах от современного районного центра Каахка. Здесь холмы оплывших руин тянутся в длину на расстояние километра, а наибольшая толщина культурных напластований достигает 34 метров. Это крупнейший памятник Средней Азии эпохи бронзы и один из крупнейших на Ближнем Востоке. Вместе с тем Намазга-депе выделяется не только своими размерами. Археологический материал этого памятника характеризуется особенным изяществом и совершенством. Глиняная посуда здесь тоньше и изысканнее, чем с других поселений, и вся культура явно имеет характер столичной. Судя по всему, Намазга-депе и было в древности своеобразной столицей земледельческих племен южного Туркменистана.

Что же представляла собой эта столица? Большие многокомнатные дома из сырцового кирпича образовывали густо застроенные кварталы. Дома разделялись узкими проулками, где зачастую с трудом могли разойтись два человека, а животное с большими вьюками, не говоря уж о повозках, не прошло бы вовсе. Вместе с тем существовали и широкие проспекты, и большие незастроенные площади. Имеются обособленно стоящие строения необычной планировки, возможно остатки небольших храмов. Сто гектаров — а такова общая площадь холмов Намазга-депе — это территория весьма обширного поселения, и число его жителей, судя по плотности застройки, достигало 10–12 тысяч человек. Эти люди должны были быть объединены в довольно сложный социальный организм, регулирующий хозяйственную и общественную жизнь.

Вместе с тем Намазга-депе было и центром сосредоточения ремесленных производств. Уже проведенные раскопки вскрыли следы нескольких гончарных центров с многочисленными печами для обжига посуды и запасами готовой продукции. Таким образом, были все основания видеть в Намазга-депе остатки высокоразвитого поселения, близкого по своему типу к городам, если бы не одно обстоятельство, долгие годы смущавшее исследователей. Большой богатый и густонаселенный центр оказывался лишенным оборонительных стен, или во всяком случае остатки этих стен никак не могли найти. Повсюду, где это удавалось проследить, к краю поселка выходили обычно многокомнатные дома, а общая планировка поселения в виде бесформенного соединения нескольких массивных холмов, казалось бы, исключала возможность регулярной фортификации. В чем же дело? Неужели в эпоху бронзы в Южной Туркмении было время пацифизма, когда только на охоте пользовались бронзовыми кинжалами и деревянными стрелами с кремневыми наконечниками? Наши представления о закономерностях исторического развития противоречили такому заключению. Действительно оказалось, что и Южный Туркменистан отнюдь не составляет какое-то уникальное исключение в историческом процессе.