Союз освобождения. Либеральная оппозиция в России начала XX века

Союз освобождения. Либеральная оппозиция в России начала XX века

Первое десятилетие XX века стало временем самоопределения многих общественных сил и колоссального запроса на политические изменения, временем поиска будущего, многочисленных программных установок и формирования партийных организаций. Новая книга Кирилла Соловьева посвящена либеральной оппозиции в России накануне и во время Первой русской революции 1905 года. Речь идет о формах политического действия оппозиции в условиях самодержавия — причем той ее части, которая не была готова к прямому насилию и вместе с тем рассчитывала на итоговый успех. В 1905 году ее лидеры (Петр Струве, Евгений Трубецкой, Александр Кизеветтер, Екатерина Кускова, Николай Кареев, Михаил и Сергей Сабашниковы, Николай Гучков, Владимир Набоков, Владимир Вернадский и другие) чувствовали себя в числе победителей, внесших свою лепту в эволюцию политического режима. Кирилл Соловьев — доктор исторических наук, профессор Школы исторических наук Факультета гуманитарных НИУ «Высшая школа экономики», специалист по политической истории России XIX — начала XX веков.

Жанры: Биографии и мемуары, История, Политика
Серия: Что такое Россия
Всего страниц: 71
ISBN: 978-5-4448-1636-3
Год издания: 2021
Формат: Полный

Союз освобождения. Либеральная оппозиция в России начала XX века читать онлайн бесплатно

Шрифт
Интервал

Новое литературное обозрение
Москва
2021


Редактор серии «Что такое Россия» Д. Споров


В оформлении обложки использован фрагмент картины И. Е. Репина «17 октября 1905 года». © Русский музей, Санкт-Петербург.


© К. Соловьев, 2021

© Д. Миронова, иллюстрации, 2021

© Д. Черногаев, дизайн серии, 2021

© ООО «Новое литературное обозрение», 2021

* * *

Общество

Девятнадцатый век был длинным. Он заявил о себе тогда, когда как будто эталонная французская монархия конца XVIII столетия неожиданно стала «старым порядком», когда парижские кружки научились идеалы Просвещения обращать в политическое действие, когда показалось возможным выстроить новое общество на новом фундаменте. Девятнадцатый век начался вместе с Французской революцией. Вместе с ней в европейскую жизнь пришло много важных понятий. Встал вопрос о нации и национализме. По-новому было прочитано слово «конституция». Возникло идеологическое размежевание среди интеллектуалов. Это была повестка на все последующее столетие.

Современнику девятнадцатый век порой казался скучным, чересчур прозаичным. Кому-то не хватало поэзии Средневековья, кому-то — героики Античности. В прошлом искали идеал, рассчитывали увидеть его возрождение в будущем. Это неудивительно: как раз тогда, в XIX веке, была изобретена история как наука. Дела минувшие стали предметом профессиональных изысканий. Возникла потребность в эстетическом переживании истории. Прежние века стали территорией открытий. Впрочем, девятнадцатый век умел быть разным. В то время как одни с наслаждением вдыхали архивную пыль, другие искали научное описание природы и общества. Это было время стремительного научного прогресса, невиданного прежде в истории. Жизнь человека менялась на глазах, и это внушало уверенность, что она будет меняться и дальше. Из чего делался вывод, что и правовые, и социальные институты не могут стоять на месте. Они тоже будут совершенствоваться. Эти два разных мироощущения сосуществовали, иногда накладываясь друг на друга. В чем-то они сходились. Они подразумевали необходимость дать описание общества и власти, наметив перспективы их эволюции.



В России европейская повестка множилась на местные проблемы. И для империи конец XVIII века был определяющим. Благодаря политике Екатерины II в России возникли сословные права, а значит, сословия, и что важнее — тогда начало складываться «общество», пока малочисленное и исключительно дворянское. Оно крепко держалось за дарованные привилегии, отлично помнило, что всесильное государство отныне само себя ограничило и не может высечь представителя благородного сословия. Замечательный российский историк Н. Я. Эйдельман писал о «непоротом поколении» русского дворянства, которое иначе себя ощущало, иначе понимало свое место в России, иначе действовало. 13 февраля 1797 года император Павел I запретил слово «общество». Сам по себе этот факт весьма показателен. Государь знал, чего бояться. Правда, он мог отменить слово, но не мог упразднить явление, которое оно описывало.

История общества в России — особый сюжет, достойный специального внимания. В данном случае стоит отметить лишь два соображения. На протяжении XIX века численность общества заметно росла. Общество оставалось меньшинством, но все более внушительным. В значительной мере это было следствием политики правительства, которое открывало высшие учебные заведения, учреждало земства, проводило судебную реформу, способствовало созданию акционерных компаний… В итоге менялся состав общества. К концу XIX века оно включало в себя не только и не столько дворянство. В первой половине столетия выпускник университета был практически обречен оказаться на государственной службе. В конце — у него уже был выбор. У него расширился круг чтения: преимущественно это были толстые журналы, которые и определяли повестку общественной дискуссии.

Какова же была численность общества? Об этом продолжают спорить. Едва ли это вообще разрешимый вопрос. По подсчетам Б. Н. Миронова, в 1870–1892 годах общественность составляла 10 % от всего населения страны, в 1906–1913 годах — 16 %. Иначе говоря, эти показатели хотя и медленно, но росли. Л. Хэфнер привел совсем иные цифры. Он учел численность членов общественных организаций в Самаре и Казани в начале XX века. На основе этих сведений исследователь пришел к выводу, что общественность — это не более 1,5–2 % городского населения (вместе с членами семьи — около 3 %).

Так или иначе, общество — малая часть населения. В общественное же движение была вовлечена малая часть общества. Само словосочетание остается в чем-то загадочным. Оно с трудом переводится на иностранные языки, не находит там прямых аналогов. Остается догадываться, когда и кем оно было введено в оборот. Видимо, его родителем был историк литературы А. Н. Пыпин. Российская словесность ему многим обязана: например, понятием «теория официальной народности». Изучая интеллектуальную сферу первой половины XIX века, он вышел на проблематику литературного движения, которое со временем преобразилось у него в общественное. Такая родословная понятия не кажется случайной. Вокруг толстых журналов и складывалось общество. Их читали, обсуждали, в редакциях знакомились и ссорились. В конце концов, именно журналы определяли общественную повестку. Она не могла быть собственно политической. В условиях цензуры, более или менее строгой, это было в принципе невозможно. Но такая повестка была на грани политического. Она подходила вплотную к «вечному вопросу» русской истории: о конституции — со всеми оттенками понимания этого термина, даже в отрицании ее. В том прежде всего и заключается феномен общественного движения: оно осуществлялось в «демаркационной зоне», которая отделяла легальное от нелегального.


Еще от автора Кирилл Андреевич Соловьев
Император Всероссийский Александр III Александрович

Александра III почему-то принято у нас считать солдафоном и пьяницей. И даже приписывать ему изобретение плоской фляжки, которую он прятал в сапог и называл «Голь на выдумки хитра». Современники издевались над конным памятником ему: «Стоит комод, на комоде бегемот».Чушь это все и ерунда. Понявший, что убийство его отца – Александра II Освободителя – бомбистами распахивает настежь ворота для волны террора, Александр Александрович взял Россию в оборот, подавляя всякое даже мелкое проявление революционных поползновений.


П. А. Столыпин: личность и реформы

В книге представлен жизненный путь и государственная деятельность П.А. Столыпина. На основе широкого круга источников воссоздается программа реформ Столыпина, имевшая своей целью системную модернизацию России в начале XX столетия. Авторами подробно рассматриваются пути ее реализации и результаты правительственной политики в 1906–1911 гг. Книга рассчитана на широкий круг читателей, интересующихся отечественной историей.


Хозяин земли русской? Самодержавие и бюрократия в эпоху модерна

В 1897 году в ходе первой всероссийской переписи населения Николай II в анкетной графе «род деятельности» написал знаменитые слова: «Хозяин земли русской». Но несмотря на формальное всевластие русского самодержца, он был весьма ограничен в свободе деятельности со стороны бюрократического аппарата. Российская бюрократия – в отсутствие сдерживающих ее правовых институтов – стала поистине всесильна. Книга известного историка Кирилла Соловьева дает убедительный коллективный портрет «министерской олигархии» конца XIX века и подробное описание отдельных ярких представителей этого сословия (М. Т.


Самодержавие и конституция

23 апреля 1906 года России высочайшим решением была «дарована» конституция. Заработала Государственная дума, которую еще в 1809 году предлагал учредить реформатор Михаил Сперанский. Принято считать, что в связи с событиями первой русской революции самодержавие пошло на тактическую уступку обществу, что Россия получила лишь тень конституции, а Дума так и не стала настоящим парламентом. Так ли это? Все ли в окружении царя считали представительные учреждения чистой бутафорией? Почему наделенный огромной властью П.


Политическая система Российской империи в 1881–1905 гг.: проблема законотворчества

Монография посвящена функционированию политической системы Российской империи в 1881-1905 гг., прежде всего механизмам законотворчества. Исследование проведено на основе широкого круга источников, значительная часть которых не опубликована. В центре внимания автора – государственные учреждения, политические институты, законотворческие практики и круг людей, в котором вращались представители высшей бюрократии изучаемого периода. Особое внимание уделено неформализованным практикам подготовки и принятия решений (влиянию различных групп интересов, прессы, экспертных сообществ, корпоративным интересам бюрократии и др.)


Рекомендуем почитать
Эффект женщины

Как некоторые из нас могли заметить, жизнь есть штука совершенно непредсказуемая. В ней сплошь и рядом может проявиться эффект бабочки. Или эффект Женщины. Эффект, известный тем, что поступок в точке отсчета совершает Женщина, а в тартарары летит жизнь Мужчины. И тогда уже наступает момент истины для Мужчины, пройдет он испытание предательством любимой Женщины или сломается и превратится в ничто…


Её рождественский подарок на рождество

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Явление зверя

Зверь вселился в каждого из них и каждого заставил действовать сообразно его беспощадной воле, сокрушить которую не в силах простой смертный. «Убей, убей, убей», — как во сне, повторяют послушные губы — и палец сам нажимает на курок. Жертвами этого монстра стали многие, и, может быть, ты, читатель, вскоре окажешься среди них.


Война кланов

3500 год до нашей эры. Семнадцатилетний Нармер — последний из клана Раковины, единственный выживший. После гибели своих соплеменников он клянется найти и покарать убийц. Но сначала он должен пройти Долину Препятствий, из которой еще никто не возвращался живым… Много трудностей ему предстоит преодолеть, прежде чем он станет… первым фараоном Египта!


В.Грабин и мастера пушечного дела

Книга повествует о «мастерах пушечного дела», которые вместе с прославленным конструктором В. Г. Грабиным сломали вековые устои артиллерийского производства и в сложнейших условиях Великой Отечественной войны наладили массовый выпуск первоклассных полевых, танковых и противотанковых орудий. Автор летописи более 45 лет работал и дружил с генералом В. Г. Грабиным, был свидетелем его творческих поисков, участвовал в создании оружия Победы на оборонных заводах города Горького и в Центральном артиллерийском КБ подмосковного Калининграда (ныне город Королев). Книга рассчитана на массового читателя. Издательство «Патриот», а также дети и внуки автора книги А. П. Худякова выражают глубокую признательность за активное участие и финансовую помощь в издании книги главе города Королева А. Ф. Морозенко, городскому комитету по культуре, генеральному директору ОАО «Газком» Н. Н. Севастьянову, президенту фонда социальной защиты «Королевские ветераны» А. В. Богданову и генеральному директору ГНПЦ «Звезда-Стрела» С. П. Яковлеву. © А. П. Худяков, 1999 © А. А. Митрофанов (переплет), 1999 © Издательство Патриот, 1999.


«Еврейское слово»: колонки

Скрижали Завета сообщают о многом. Не сообщают о том, что Исайя Берлин в Фонтанном дому имел беседу с Анной Андреевной. Также не сообщают: Сэлинджер был аутистом. Нам бы так – «прочь этот мир». И башмаком о трибуну Никита Сергеевич стукал не напрасно – ведь душа болит. Вот и дошли до главного – болит душа. Болеет, следовательно, вырастает душа. Не сказать метастазами, но через Еврейское слово, сказанное Найманом, питерским евреем, московским выкрестом, космополитом, чем не Скрижали этого времени. Иных не написано.


Градостроители

"Тихо и мирно протекала послевоенная жизнь в далеком от столичных и промышленных центров провинциальном городке. Бийску в 1953-м исполнилось 244 года и будущее его, казалось, предопределено второстепенной ролью подобных ему сибирских поселений. Но именно этот год, известный в истории как год смерти великого вождя, стал для города переломным в его судьбе. 13 июня 1953 года ЦК КПСС и Совет Министров СССР приняли решение о создании в системе министерства строительства металлургических и химических предприятий строительно-монтажного треста № 122 и возложили на него строительство предприятий военно-промышленного комплекса.


Воспоминание об эвакуации во время Второй мировой войны

В период войны в создавшихся условиях всеобщей разрухи шла каждодневная борьба хрупких женщин за жизнь детей — будущего страны. В книге приведены воспоминания матери трех малолетних детей, сумевшей вывести их из подверженного бомбардировкам города Фролово в тыл и через многие трудности довести до послевоенного благополучного времени. Пусть рассказ об этих подлинных событиях будет своего рода данью памяти об аналогичном неимоверно тяжком труде множества безвестных матерей.


Старорежимный чиновник. Из личных воспоминаний от школы до эмиграции. 1874-1920 гг.

Мемуары Владимира Федоровича Романова представляют собой счастливый пример воспоминаний деятеля из «второго эшелона» государственной элиты Российской империи рубежа XIX–XX вв. Воздерживаясь от пафоса и полемичности, свойственных воспоминаниям крупных государственных деятелей (С. Ю. Витте, В. Н. Коковцова, П. Н. Милюкова и др.), автор подробно, объективно и не без литературного таланта описывает события, современником и очевидцем которых он был на протяжении почти полувека, с 1874 по 1920 г., во время учебы в гимназии и университете в Киеве, службы в центральных учреждениях Министерства внутренних дел, ведомств путей сообщения и землеустройства в Петербурге, работы в Красном Кресте в Первую мировую войну, пребывания на Украине во время Гражданской войны до отъезда в эмиграцию.


Фернандель. Мастера зарубежного киноискусства

Для фронтисписа использован дружеский шарж художника В. Корячкина. Автор выражает благодарность И. Н. Янушевской, без помощи которой не было бы этой книги.


Петр Первый: благо или зло для России?

Реформаторское наследие Петра Первого, как и сама его личность, до сих пор порождает ожесточенные споры в российском обществе. В XIX веке разногласия в оценке деятельности Петра во многом стали толчком к возникновению двух основных направлений идейной борьбы в русской интеллектуальной элите — западников и славянофилов. Евгений Анисимов решился на смелый шаг: представить на равных правах две точки зрения на историческую роль царя-реформатора. Книга написана в форме диалога, вернее — ожесточенных дебатов двух оппонентов: сторонника общеевропейского развития и сторонника «особого пути».


Цена утопии. История российской модернизации

Почему все попытки модернизации и либерализации России за последние 160 лет заканчивались неудачей? Этот ключевой для нашей истории вопрос ставит в своей книге Михаил Давыдов. Чтобы попытаться на него ответить, автор предлагает обратиться ко второй половине XIX века – времени, когда, по его словам, Россия пыталась реализовать первую в своей истории антикапиталистическую утопию. Власть и часть общества соглашались, что в индустриальную эпоху можно быть «самобытной» великой державой, то есть влиять на судьбы мира, принципиально отвергая все, за счет чего конкуренты и противники добились процветания, и в первую очередь – общегражданский правовой строй и соответствующие права всех слоев населения.


Первое противостояние России и Европы Ливонская война Ивана Грозного

Книга Александра Филюшкина посвящена масштабному столкновению на Балтии во второй половине XVI века с участием России, Ливонии, Швеции, Польши, Великого княжества Литовского, Дании, Священной Римской империи и Пруссии. Описываемые события стали началом долгой череды противостояний России и Европы, определивших характер международного общения последующих столетий. Именно в конце XVI века военной пропагандой были рождены многие штампы и мифы друг о друге, которые питали атмосферу взаимной неприязни и которые во многом живы до сих пор.


Держава и топор. Царская власть, политический сыск и русское общество в XVIII веке

Самодержавие и политический сыск – два исторических института, теснейшим образом связанные друг с другом. Смысл сыска состоял прежде всего в защите монарха и подавлении не только политической оппозиции, но и малейших сомнений подданных в правомерности действий верховной власти. Все самодержцы и самодержицы XVIII века были причастны к политическому сыску: заводили дела, участвовали в допросах, выносили приговоры. В книге рассмотрена система государственных (политических) преступлений, эволюция органов политического сыска и сыскная практика: донос, арест, допрос, следствие, пытки, вынесение приговора, казнь или ссылка.