Союз освобождения. Либеральная оппозиция в России начала XX века - [4]

Общественные формы самодеятельности — лишь часть сложной менявшейся картины. Так или иначе, расширялась сеть просветительских учреждений. С 1896 по 1910 год в России было открыто 57 тысяч начальных и 1,5 тысячи средних школ. В 1890 году было 12,5 тысяч студентов, в 1913-м — 127 тысяч. Менялось положение и в здравоохранении. В 1906 году в целом по России 1 врач приходился на 8600 человек (в городах — на 1540 человек). В 1913 году 1 врач уже приходился на 6900 человек (в городах — на 1400 человек). В России появлялось больше учителей и учащихся, профессоров и студентов, врачей и прочих медицинских сотрудников — всех тех, кто может быть отнесен к общественности.

Общественность — это не только социальные группы, «площадки» для высказываний, но и скорость передвижения людей и информации, а значит, городская инфраструктура. В 1903 году началось регулярное движение трамваев в Москве, в 1907-м — в Санкт-Петербурге. К 1904 году они ходили уже в 21 городе Европейской России. В 1910 году — в 39. В 1903 году Московская городская дума утвердила постановление «О порядке движения по Москве на автоматических экипажах». Речь шла об автомобилях, которые в начале XX века были еще диковинкой. К 1911 году в Санкт-Петербурге было уже 2 тысячи частных и 500 казенных автомобилей. Разрасталась телефонная сеть: в 1896 году она существовала в 56 городах, в 1900-м таких городов было 67, в 1910-м — 230.

Впрочем, вполне очевидно: данные показатели имеют лишь косвенное отношение к такому явлению, как «общество». Не всякий земский учитель или врач был составной его частью. Далеко не каждый читатель был его представителем. Для того чтобы понять характер феномена, следует обратиться к тем институтам, вокруг которых общество складывалось. В первую очередь это периодические издания. В России начала 1890-х годов было около 900 газет и журналов. Это существенно больше, нежели было раньше. И все же масштаб явления становится очевидным лишь в сравнении. Российские показатели в данном случае были в семь раз меньше, чем в Германии, в пять раз меньше, чем во Франции, в четыре раза меньше, чем в Англии. Пожалуй, как и всегда, более красноречивы не абсолютные, а относительные показатели. Так, в Швейцарии на один миллион населения приходилось 230 изданий, в Бельгии — 153, в Германии — 129, во Франции — 114, в Норвегии — 89, во Великобритании — 88, в Испании — 68, в Италии — 54, в Австрии — 43, в Греции — 36, в Сербии — 26, в России — 9.

В 1891 году по почте было переслано около 113 миллионов штук подписных периодических изданий. Таким образом, на одного образованного подданного Российской империи приходилось 5 экземпляров изданий в год (или же один экземпляр, если принимать в расчет все население страны). Разумеется, это было совсем немного. В Швейцарии на одного жителя приходилось около 30 экземпляров, в Дании — около 26, в Германии — более 18, в Бельгии — более 16, во Франции — около 11, в Италии — более 4.

Примечательно географическое распространение читающей публики. В 1887 году было более 1270 книжных лавок и магазинов. 283 находились в Санкт-Петербургской губернии, 177 — в Московской. Таким образом, 460 книжных магазинов (более 36 %) находилось в столичных губерниях. Столицы были центрами издательской деятельности. В 1892 году в Санкт-Петербурге было издано 3210 книг, в Москве — 1962. Вслед за столицами шли университетские города: Казань, Киев, Одесса, Харьков. А после них — Тифлис. При этом все прочие города существенно отставали от Санкт-Петербурга и Москвы. В 1893 году всего в России было издано на русском языке 7782 книг. В столицах — 5725.

Если попытаться нарисовать карту распространения интеллигенции в России в начале XX века, следует выделить немногочисленные точки губернских и столичных городов на огромной территории страны. Интеллигенция в России — это своего рода «центростремительная сила», неизменно предпочитавшая город деревне, губернский город уездному, столичный — губернскому. От слова, брошенного камнем в столице, кругами расходились толки, слухи, домыслы по всей стране. Волны общественной мысли в центре обращались в мелкую зыбь на окраинах. Ведь многое зависело от плотности коммуникации — а следовательно, от скорости циркуляции слов и идей. В таком случае интеллигенция — это в первую очередь социальная сеть, обеспечивавшая движение мысли. Она объединяла людей очень разных, с различным достатком и социальным опытом. По этой причине под словом «интеллигенция» скрываются не только различные социальные группы, но и разные «миры», мало пересекавшиеся между собой.

В земских собраниях

Один из ключевых институтов становления и эволюции российского общества — органы местного самоуправления, прежде всего — земства. Сам факт образования подобных учреждений способствовал складыванию новых страт, из которых общественность в значительной мере и состояла: это деятели местного самоуправления, земцы, и так называемый третий элемент, земские служащие: земские учителя, врачи, статисты, агрономы и другие. Во-вторых, земство — весьма авторитетная «площадка» для обсуждения наиболее актуальных вопросов современности, это одна из важнейших «фабрик идей» второй половины XIX — начала XX века. Наконец, земство — своего рода школа публичной политики, которой воспользовались многие будущие депутаты Думы. Органы местного самоуправления позволяли себе легально обсуждать вопросы общественной жизни, вплотную приблизиться к политической повестке, которая до 1904–1905 годов оставалась в «зоне умолчания».