На протяжении долгой жизни непременно возникает такой критический момент. Точнее, несколько мгновений, в течение которых требуется принять ответственное решение. Многие отступают с извиняющейся улыбкой на устах, хотя это и наносит ущерб их достоинству. Зато иногда, пусть и редко, человек находит в себе экстраординарное мужество и решается войти в дверь столь редко используемую, что она при открывании издает невероятный скрип и скрежет. И это неизбежно кардинальным образом меняет устоявшийся образ жизни многих, в том числе и самого человека.
Часто это не приводит ни к чему, кроме безысходной беды, ибо судьба, как правило, является не слишком надежным другом.
И тем не менее в некоторых случаях своенравная судьба проглядывает сквозь деревья, нашептывающие недоброе, смеется над невозможным, дует на свечи злой фортуны и обращает пламя в противоположном, а значит, в правильном направлении. Некоторые называют это случайно свалившейся удачей. В конце долгого жаркого лета 1814 года Роуленд Мэннинг, дотоле ходивший в первостатейных мерзавцах, назвал это чудом, сотворенным не иначе, как самим дьяволом, которое компенсировало все, что происходило в его унылой разнесчастной жизни раньше.
«Моя голубка, где ты? Я беспрестанно ищу тебя, но все не могу найти, куда ты спряталась. Не бойся, любовь моя, я никогда не сдамся. Воспоминания о тебе поддерживают меня в самые мрачные часы моей жизни. А когда я найду тебя, когда это письмо тебя отыщет, мы больше не будем с тобой разлучаться.
П.»
Церковь Святого Георгия до отказа заполнили украшенные праздничными лентами леди и солидные господа в очках, с нетерпением ожидающие долгожданную свадьбу одного из своих собратьев. В инкрустированных жемчугами туфлях-лодочках вошла красивая невеста, рядом с ней находился высокий незнакомец.
Из груди многих присутствующих вырвался гневный выдох. Веера вывалились из рук. Архиепископ поднял бровь. Смелость, граничащая с дерзостью. Неприкрытая наглость.
Как посмел Роуленд Мэннинг, самый жестокий и загадочный во всей Англии человек, войти в этот оплот добродетели? Этот бессердечный негодяй, от которого джентльмены прятали своих дочерей и оберегали своих сыновей. И вот сейчас он красуется здесь перед самыми отборными жемчужинами английской аристократии — громадный порочный волк, сопровождающий невинную овечку, демонстрируя хищный блеск больших белых зубов.
Только один человек не был сосредоточен на этом спектакле дерзости и нахальства. Это была женщина, поглощенная молитвой.
Онемев, Элизабет Ашбертон остановилась перед ложей с высокой спинкой, украшенной последними белыми цветами в Лондоне, и взмолилась о спасении.
— И куда вы идете? — Поверх букета, слишком большого для дамы столь маленького роста, на нее устремился сверлящий взгляд вдовствующей герцогини Хелстон.
— Проверить плащ Грейс в ризнице, Эйта. Я, кажется, забыла его повесить. — Элизабет выдержала колючий недоверчивый взгляд, как выдерживает поднаторевший в искусстве обмана закаленный воин, каковым она и была.
— Гм, какая трогательная заботливость, — пробормотала Эйта. — Если только не назойливость, Элизабет. Вы отвечали за подготовку завтрака, помогали с цветами. Вы сделали вполне достаточно.
Лучшая подруга Элизабет, Сара Уинтерс, стоявшая рядом со вдовствующей герцогиней, адресовала подруге красноречивый взгляд, пока Эйта продолжала говорить:
— Честное слово, Элиза, я не могу понять, что произошло с той общительной леди, которую я знала в Корнуолле. — Веселая улыбка разогнала все ее морщины и сомнения. — Что ж, смотрите на Грейс сколько угодно! Вы видели когда-нибудь такую счастливую и радостную невесту?
Элизабет стало трудно дышать. Звуки трубы и органа обозначили официальное начало свадебной церемонии. Никто не обнаружит отсутствие заблудившейся подружки невесты. Она двинула носок голубой туфли поближе к…
— Возьмите меня под руку, Элизабет, — пробормотала Эйта, — мне требуется ваша помощь. Сара, и вы тоже, моя дорогая.
Сердце у Элизабет забилось вдвое быстрее. Она хотела возразить, но Эйта продолжила:
— Этот Мэннинг рассчитал все слишком уж точно, вы не находите? Даже для такого дьявола, как он появиться за три минуты до начала церемоний — чудовищная выходка. — Эйта приподняла подбородок, чтобы продемонстрировать все величие своего роста в четыре фута одиннадцать дюймов.
Элизабет сжала маленький букетик фиалок, глядя, как Грейс и ее малоприятный эскорт подходят все ближе. Все внимание сотен самых влиятельных и самых злоязыких сочинителей сплетен сосредоточилось на них. Именно сплетни поведают будущим поколениям о точном количестве оборок из бельгийского кружева на платье невесты, а также о числе герцогов, маркизов, графов, виконтов, баронов и носителей менее значимых титулов, которые выражали недовольство. Элизабет была с ними согласна. В самом деле, она скорее предпочла бы порку, чем рискнула бы оказаться в центре такого скандала. В ее мозгу прозвучал мужской голос: «Мы предназначены друг для друга самой судьбой. Не сомневайся в этом. Ты создана для меня, и я буду заботиться о тебе, и защищать тебя. Ты скоро забудешь о своей печали».
