«Америка, Америка, прекрасная страна…»
Широким кругам этот человек известен как крупный американский режиссер, хотя он по праву может считаться и выдающимся прозаиком современности. За свою долгую жизнь — в сентябре этого года ему исполнится 90 лет — Элиа Казан был и актером, и режиссером театра и кино, и писателем. И во всех сферах искусства его вклад в культуру оказался значительным.
Элиа Казан (Казанжоглу) родился в 1909 году в Стамбуле. В 1913-м его семья (анатолийские греки) эмигрировала в Америку и осела в пригороде Нью-Йорка, Нью-Рошелле. В 1930-м Казан закончил Уильямс-колледж и стал обучаться режиссуре в Йельском университете. Уже в 1932 году он влился в труппу «левого» Груп-театра, где работал актером и помощником постановщика. Спустя несколько лет он поставил свою первую пьесу, а позже стал совмещать режиссуру в театре с режиссурой в кино.
«Группа», как называли ее тогда, возглавляемая Гарольдом Клэрманом, Шерил Кроуфорд и Ли Страсбергом, была «левым» фокусом элиты театрального Нью-Йорка во времена Великой депрессии. «Могучая кучка» второй столицы привлекала молодых и талантливых актеров, режиссеров, драматургов.
Тогда же, летом 1934 года, Казан вступил в ряды коммунистической партии США, но уже спустя полтора года, весной 1936-го, со скандалом покинул ряды «борцов» за счастье человечества. Он громко озвучил для всех желающих свое негодующее неприятие методов партийного контроля и руководства со стороны коммунистических вожаков, которые не только влезали со своими рекомендациями в святая святых для каждого американца — частную жизнь человека, но и жестко вмешивались во все текущие процессы в труппе. В довоенные годы различия в идеологии не мешали совместной работе — отношения с театром он не испортил, коллеги по творческому цеху среди его однопартийных единомышленников оставались его друзьями долгие годы, вплоть до ставшего переломным 1952 года.
Элиа Казан в 1935-м сыграл главную роль в пьесе Клиффорда Одетса, штатного драматурга Груп-театра, но карьера актера его не привлекала. Он все больше и больше вовлекался в процесс постановки и вскоре стал заниматься только режиссурой. В середине тридцатых его имя впервые прозвучало для бродвейской публики. К концу же сороковых Казан-режиссер на Бродвее уже стал считаться авторитетной и весомой фигурой.
Достаточно перечислить несколько из первых поставленных им пьес, чтобы оценить круг его режиссерских пристрастий:
— 1942, Торнтон Уайлдер, «Кожа наших зубов»;
— 1947, Теннесси Уильямс, «Трамвай „Желание“»;
— 1949, Артур Миллер, «Смерть коммивояжера».
Интересный факт: в это же самое время в среде театралов у него появляется профессиональная, слэнговая кличка Cadge — в достаточно вольном переводе звучащая как… «Халявщик».
Известность Казана расходилась от театра кругами по всей стране, и к концу войны голливудские студии начали обихаживать его, склоняя к адюльтеру с кино. Казан не сопротивлялся, при этом оставаясь театральным режиссером еще целое десятилетие. В 1945 году он поставил свой первый фильм (на самом деле — третий, но предыдущие и критики, и киноведы замалчивали, не считая полноценными и солидными), который принес ему славу в мире кино — «Дерево растет в Бруклине». Дальше — больше. В 1947 году он со Страсбергом основывают актерскую студию. Самые знаменитые воспитанники студии — Мэрилин Монро и Марлон Брандо, несомненно, знакомы всем россиянам. В том же самом году Казан выпускает сразу три картины: «Море травы», «Бумеранг» и «Джентльменское соглашение», последняя из которых удостаивается Оскара.
Фильмы Казана, как отмечали критики, несут в себе две противоположные тенденции: мощнейший заряд, сводящийся, как правило, к одной потрясающей сцене фильма, и общая размытость сюжета наряду с непродуманностью замысла. В дальнейшем уникальная одновременность мощи и размытости посыла произведения станет видна еще четче и, в конечном итоге, уведет его из кино вообще.
Практически все картины Казана выпадали из общего потока современных ему фильмов. Критики говорили про него активно и очень разно, опускаясь к хулению и поднимаясь до восторженности, но одного отнять не могли — именно в его фильмах впервые появились те, кто сейчас составляет мировую гордость американского кинематографа, актеры, за которыми закрепилась «казановская» категория мастерства. Ее впоследствие стало принято называть «чувственной» или «жестко-чувственной». Вспомните его героев-актеров: Гарфилда, Брандо, Дина, Клифта, Битти, де Ниро и Николсона. Не правда ли, есть в них что-то общее: мужественное, трагическое, неистребимое?
Но и женщины-актрисы сыграли весьма значимые роли в его фильмах, и многим из них Казан подарил мировую славу. Ким Хантер, Джулия Харрис, Натали Вуд, Фэй Данауэй… Перечислять можно долго! Суперженщины, как зеркальное отображение супермужчин из предыдущего списка, такие же непонятные и непонятые, такие же надрывные и горячие, такие же «ни с кем не спутаешь»!
Есть еще одна узнаваемая черта Казана-режиссера: в каждом его фильме присутствует насилие общества и морали над личностью Казановские киногерои постоянно преодолевают давление окружающих и, не всегда побеждая, тем не менее доказывают себе и всем, что человеческий дух изначально свободен и его не подавить никакими запретами. Многие аналитики его творчества ведут данную ипостась характера Казана из его детства, от его взаимоотношений с отцом — «самодуром», жестоким и подавляющим волю человеком (он замечательно описан в романе «Сделка»).
