К утру буря в пустыне Намиб утихла. Резкий восточный ветер разогнал чернильные тучи, низко висевшие над горизонтом. На землю хлынул нестерпимый жар экваториального солнца.
Влажный тяжелый воздух дрожал над раскаленной землей. Месиво из песка и грязи в считанные минуты затянулось растрескавшейся коркой. Прошедший ливень сбил пыль с отвесных базальтовых скал. Они возвышались словно гигантские зеркальные колонны и сверкали яркими бликами на утреннем солнце. Розетки вельвичии, единственного дерева в Намибе, расплывались зелеными кляксами на буром песке. От стволов, напоминающих огромные блины, в разные стороны стелились длинные плети волокнистых листьев. Ветер вызывал на песке рябь, и казалось, что щупальца вельвичии шевелятся сами по себе.
Змеи, гекконы, жуки-чернотелки выползали из всех щелей и спешили к быстро высыхающим лужам. Черный скорпион вылез из своего убежища под скалой и наткнулся на неожиданное препятствие. Вход в нору перегородила сжатая в кулак рука. Скорпион осторожно взобрался на руку, засеменил вдоль тела и спустился на землю, цепляясь за плотную ткань штанов.
Человек лежал абсолютно неподвижно, уткнувшись лицом в песок, будто сломанный манекен: левая рука вывернута под неестественным углом, ноги широко разведены в стороны. Голова дернулась. С копны грязных спутанных волос посыпался песок. Подтянув ко лбу правую руку, человек глубоко вздохнул и тут же надрывно закашлялся. Рвотные судороги скрутили тело пополам, но изо рта вытекла лишь тонкая струйка желчи. Человек упал навзничь, закрыл глаза и надолго затих.
Засохшая кровь покрывала лицо, превращая его в ужасную маску. Одежда была изорвана в клочья. Когда-то шафрановая хлопковая рубаха с длинными рукавами, черно-белая арафатка на шее, камуфляжные брюки посерели от пота и пыли. Высокие армейские ботинки вымазаны толстым слоем грязи. Ткань рубахи разошлась в нескольких местах, а из дыры в верхней части выглядывала ладная молочно-белая грудь. Среди пустыни лежала полумертвая женщина.
Солнце приближалось к зениту, когда она пришла в себя. Левая сторона лица страшно опухла, один глаз совершенно заплыл и не открывался. В другом плыла пелена, да и резало его, будто туда насыпали песка. Хотя почему будто, туда действительно попал песок.
Сломанная левая рука опухла и ужасно болела. Незнакомка оперлась на здоровую конечность и медленно села, привалившись спиной к каменной глыбе. Она перевела дыхание, положила правую руку на колени и разжала кулак.
В ладони лежала крепкая палладиевая цепь с золотой подвеской в форме греческой амфоры. Размером побрякушка была не больше желудя. Кулон покрывала тонкая гравировка, образующая сложную гексаграмму с крупным бриллиантом в центре.
— Гений злой, — хрипло прошептала женщина, — демон злой, дий пустыни, ветер сам по себе худой, губящий тело, сеющий хаос, причиняющий скверну, я сковываю тебя, обессиливаю тебя и хороню тебя в лампе сей. Будь покорным воле моей, не чини вреда ни телу моему, ни дому моему, ни земле моей, ни рабу моему, ни скоту моему. По зову моему явись в отрадном виде, а не в ужасном, наводящем страх. По слову моему действуй всей властью, которую ты обличен. Бремя службы спадет с тебя с последним вздохом моим. Клянусь небом, клянусь морем, клянусь землей, клянусь огнем. Воля моя закон, слово мое крепко.
Женщина повесила кулон себе на шею и криво улыбнулась. Порывшись в карманах брюк, она достала плоскую серебряную фляжку и в несколько глотков осушила ее. Как могла отряхнула песок с лица, волос и шеи. Подняла фетровую шляпу с поломанными полями и сплющенной тульей, расправила ее и надела. Осторожно встала, баюкая сломанную руку, и огляделась по сторонам. Женщина сориентировалась и побрела в сторону гор, окольцовывающих пустыню с севера.
Над землей висело тяжелое марево, пустыня обдавала гнетущим жаром. Песок обжигал ступни ног даже сквозь толстую подошву, в горле снова пересохло. В начале женщина шла медленно, заметно припадая на левую ногу, но вскоре она шаг выровнялся шаг и прибавила ходу.
Наконец путница достигла своей цели. У подножия одинокой базальтовой скалы стоял старенький "козел". Сев в машину, женщина достала из рюкзака бутылку воды и жадно напилась. Ополоснула лицо, промыла глаза, потом принялась за сухари. Ела она с трудом, каждое движение отзывалось болью. Закончив с едой, женщина достала из кожаного баула моток пряжи.
Черные и оранжево-красные шерстяные волокна сплетались в прочную основу, а к ней крепились десятки ниток- "дочурок", завязанных узлами разной формы. Кое-где к связке основных нитей прибавлялись отдельные островки, затем шла вереница узлов.
Тихо нашептывая формулу, женщина намотала бечеву на сломанную руку от запястья до локтя. Как только нить обвила предплечье, по руке разлилось приятное онемение, и боль ушла.
Женщина довольно кивнула, завела двигатель и направила машину вдоль скального массива, пока не выехала на шоссе. Вскоре незнакомка пересекла равнину и поехала в горы. От резкого перепада высоты заложило уши. Машина шла, не сбавляя скорости, хотя крутые повороты следовали каждые сто метров. На асфальте и на бетонных плитах, укреплявших склон на случай обвала, белели "заплаты". На них "козел" то и дело подбрасывало.
