Джина Сандей проснулась на чистых белых простынях в хлопчатобумажной сорочке и с дикой головной болью. С ее уст не слетело обычного в таких случаях вопроса «где я?», потому что ответ был очевиден — в больничной палате.
Она пошевелила руками и ногами, проверяя, все ли в порядке, и поморщилась от боли, возникшей сразу в нескольких местах.
Кажется, переломов нет, хотя синяки мне наверняка обеспечены, подумала Джина.
Пальцы нащупали кнопку вызова медсестры, но она не спешила ею воспользоваться. Сначала нужно вспомнить события прошлой ночи. Последнее, что запечатлело сознание Джины, это падение кубарем с лестницы, а затем удар головой обо что-то твердое — ступеньку или стену. Причиной несчастья стала спешка, а также натертый до блеска паркет.
Джине не сразу удалось вспомнить, почему она так торопилась. Что-то, связанное с телефоном? Она намеревалась снять трубку? Или… Нет, похоже, что-то другое…
Закрыв глаза, Джина попыталась пробиться сквозь затуманившую сознание головную боль, и в конце концов ей удалось вспомнить некоторые детали.
Вчера вечером позвонил некто, представившийся отцом Эдди. Он сказал, что сейчас приедет к ней домой. Прозвучало это как угроза. А если учесть отсутствие у Эдди обоих родителей, то немудрено, что Джина испугалась попытки вторжения. Ведь не так давно одному ненормальному поклоннику действительно удалось прорваться к ней.
Точно! — мелькнуло в голове Джины. Я побежала проверить, надежно ли заперта дверь… но, кажется, так и не узнала этого.
И тут на нее с новой силой навалилось самое горькое воспоминание.
Эдди и Вив больше нет.
И прежней жизни, похоже, тоже не будет. Во всяком случае, дальнейшее существование наверняка изменится. Добрая половина из двадцати трех прожитых Джиной лет прошла с ощущением, что где-то на заднем плане есть Вив, трезвомыслящая, предусмотрительная, обо всем заботящаяся и контролирующая каждую мелочь. А сейчас на этом месте образовался вакуум…
Не успев додумать эту мысль до конца, Джина услышала, что дверь отворилась. Она с трудом повернула ноющую голову и увидела медсестру. Та улыбнулась, заметив, что глаза пациентки открыты.
— Вы проснулись! — объявила она, словно сама Джина была не в курсе того, что бодрствует. — Как чувствуете себя?
Глупый вопрос. Джина ощущала себя боксером, продержавшимся на ринге не менее двенадцати раундов. Тем не менее, она вяло произнесла:
— Нормально. — И попыталась улыбнуться. — Какая это больница?
— Клиника «Сисайд». Вас привезли вчера вечером. Вы помните, что случилось?
Джина кивнула, тут же поморщившись от боли.
— Я поскользнулась на натертом полу и скатилась по лестнице.
Медсестра кивнула.
— К счастью, все кости у вас целы.
— Когда я смогу вернуться домой? — Сделав над собой усилие, Джина приняла сидячее положение, будто прямо сейчас собралась уйти.
— Нет-нет, еще рано! — Медсестра мягко нажала рукой на ее плечо, укладывая обратно. — Сначала вас осмотрит доктор, а уж потом, если он позволит, можете отправляться домой.
— Ладно. — Джине не хотелось привлекать к себе ненужного внимания. — Скажите, кто-нибудь знает, что я здесь?
— Вы имеете в виду вашу семью?
Джина медленно покачала головой. Семьи у нее нет.
— Вам известно, кто я? — спросила она осторожно, потому что до сих пор не привыкла к своей славе.
Медсестра в свою очередь отрицательно покачала головой.
— Простите, но вас доставили на «скорой помощи», и мы еще до сих пор не внесли в карточку ваши данные. Если не возражаете, можем сделать это прямо сейчас.
Она подошла к кровати и сняла висевшую в ногах табличку. Графы температуры, пульса и артериального давления были заполнены, но имя и фамилия отсутствовали.
Иными словами, несмотря на частое появление за последнюю неделю в газетах ее снимков, Джину здесь никто не узнал.
Впрочем, сейчас она мало походила на свой сценический образ. На ней не было парика, превращавшего ее, стриженую шатенку, в хищную длинноволосую брюнетку, а на губах отсутствовала вызывающе яркая помада. Вдобавок увозили Джину в больницу из дому, следовательно, одета она была не в дорогие кожаные шмотки, а в простенькие джинсы и блузку.
Не успела Джина подумать об этом, как ее осенило: если она осталась здесь неузнанной, то зачем же раскрывать себя!
— Ваше имя? — произнесла медсестра, вынув из нагрудного кармана халата авторучку.
— Мое имя… э-э… — Джину слегка обескуражило то обстоятельство, что она не смогла сразу придумать что-нибудь подходящее.
Медсестра с беспокойством взглянула на нее.
— Вам трудно вспомнить?
Джина с легкостью приняла подсказку.
— Ммм… да…
— Ничего, не волнуйтесь, — быстро произнесла медсестра, вешая карточку на место. — Сейчас я схожу за врачом.
Она вышла из палаты, но в одиночестве Джина оставалась недолго. Вскоре к ней заглянула другая медсестра, явившаяся, чтобы смерить температуру.
Джина лежала с термометром во рту, когда порог палаты с озабоченным видом перешагнул молодой врач. На вид ему было не больше двадцати пяти.
— Мне сказали, что вам не удается припомнить свое имя, — произнес он, внимательно исследуя зрачки Джины.
Та промямлила нечто невразумительное, потому что говорить мешал градусник.
