Из полумрака верхней галереи Розано наблюдал за вечеринкой по случаю дня рождения жены своего брата и думал о том, что ему пора принять, наконец, решение. Он обязан жениться. Сама мысль ужасала его, но выхода не было.
Внизу в бальном зале восемнадцатого века богатые кавалеры развлекали своих холеных дам, а юные красотки мурлыкали в объятиях престарелых магнатов. Некоторые гости слонялись по залу и тайком ощупывали предметы старины, пытаясь определить их стоимость.
Кровь Розано вскипела от возмущения. Все здесь принадлежало ему, это его дом, и посторонняя публика оскверняла этот дом своим присутствием. Он презирал людей, с которыми водил компанию его лживый, ленивый и плутоватый братец, — от большинства из них так и разило вульгарностью.
Князь Розано Алессандро ди Барсини позволил себе нахмуриться. Он пользовался репутацией безупречного джентльмена. Люди испытали бы шок, увидев его раздраженным.
«Помни — сказал ему как-то отец, — что благородный человек всегда держит свои чувства при себе».
В детстве Розано проводил мучительно долгие часы в одиночестве, учась смирять бурление страстей, как предписывал его строгий отец. После тридцати пяти лет самодисциплины он хорошо усвоил урок. Помогало и то, что свою энергию он частенько обращал в русло рискованных видов спорта, требующих максимального напряжения душевных и физических сил. Но когда Энрико заходил слишком далеко, самообладание Розано подвергалось жестокому испытанию. Он считал брата порочным, пошлым, безнравственным. Вот и сейчас Энрико у всех на глазах гладил по спине замужнюю женщину, мать двоих детей. Какой позор! Его брат не стыдится выставлять напоказ свои отношения с этой особой.
Тяжело сознавать, что испытываешь гнев и отвращение к близкому родственнику, но простить Энрико он не мог. И не сможет никогда. Вчера Розано попробовал образумить брата в доверительной беседе, но тот лишь расхохотался в ответ и заявил, что жизнь дана, чтобы жить в свое удовольствие, и только дурни корпят целыми днями в конторах.
Розано снова вскипел от злости, вспоминая незавершенный разговор. Видимо, его братцу кажется, будто их газетная империя управляется сама собой.
Как старший представитель одного из древнейших венецианских родов, он обязан заботиться о его чести и процветании. Энрико не должен унаследовать титул в случае его смерти.
Ему нужен наследник! И тут не остается ничего другого, как подыскать себе супругу. А ведь в свое время, а именно четыре года, три месяца и девять дней назад, он поклялся никогда больше не связывать свою жизнь с женщиной. Он помнил момент смерти жены с точностью до минуты. Черная мгла застлала ему глаза, безысходная горечь разожгла непримиримую ненависть. И вот он вынужден снова выставить свою кандидатуру на ярмарке женихов, чтобы подыскать себе женщину, которую никогда не сможет полюбить, до конца жизни разыгрывая роль преданного мужа.
— Черт бы тебя побрал, Энрико! — Видно, счастье всегда будет обходить его стороной. У него есть все — и нет ничего. Кроме отеческой любви старика…
Д'Антига! Как он мог забыть! Ему пора уходить. Дело, прежде всего. В одном из городков на юге Англии его ждал нотариус с новостями о наследстве. Возможно, ему удалось отыскать пропавшую дочь д'Антига. Тогда он с чистой совестью сложит с себя обязательства по управлению делами старинного друга покойного отца.
Лицо Розано снова приняло спокойное и невозмутимое выражение. Может быть, получится забрать у брата контроль над британским издательством и заставить его снова работать?
Воодушевленный этой перспективой, он спустился по лестнице с позолоченными перилами и направился к шлюзовым воротам, кивнув по пути застывшим в ожидании слугам. Один из них сразу заспешил к лодочнику, другой протянул ему длинное шерстяное пальто, портфель и перчатки.
Добравшись на моторной лодке до аэропорта, Розано полетел в Лондон. Ночь он провел в Дорчестере, а затем отправился в маленький дорсетский городок под названием Барли-Магма.
Побеседовав с брокером и ответив на несколько телефонных звонков из своих разбросанных по всему миру издательств, князь Розано Александро ди Барсини вышел из гостиницы. В автомобиле он просмотрел срочные бумаги, а затем полностью переключился на дела, связанные с парфюмерным производством д'Антига.
— Это здесь, приехали, — произнес шофер, увидев, что его пассажир-иностранец замешкался.
Розано вылез из машины и огляделся. Что за ерунда? Они остановились у входа в бакалейную лавку. Произошла явная ошибка.
— У меня нет никаких дел к бакалейщику, — с досадой произнес он, обернувшись.
— Нотариус занимает комнаты наверху, — пояснил шофер. Он интуитивно чувствовал богатых клиентов и рассчитывал на щедрые чаевые. — Вход сразу за углом.
Все еще колеблясь, Розано вежливо поблагодарил шофера, что не слишком того обнадежило.
— Вернитесь за мной, скажем… через час. Розано быстро прошел к двери, расположенной в торце дома. Какое отношение, думал он, может иметь провинциальный нотариус к венецианской аристократии? И, тем более, как он сумел раскрыть загадку тридцатитрехлетней давности? Желая быстрее найти ответы на эти и другие вопросы, он переступил порог скромно обставленной конторы. За секретарским столом сидела молодая особа, которая обсуждала по телефону нечто захватывающее и одновременно пыталась печатать на компьютере. Едва взглянув на вошедшего, она прикрыла рукой трубку и неприветливо спросила:
