Тогда
Ральф возвращался домой пешком.
Он проиграл по технике. Унижение текло по венам, густое и горькое. Казалось, прохожие усмехались, глядя ему в лицо. Даже луна, висевшая над землей, смеялась голосом Джесс:
– Лу-у-у-узер!
Джессика зябко поежилась, когда он вошел; резко обернулась и дернулась. Ральф сразу понял: она пила. Тетушки дома не было и можно было придраться, но что-то в нем воспротивилось. Он ей не муж, в конце концов. И не брат. Он просто лузер, который живет за их счет.
И Джесс права, когда его задирает.
– Где Ви?
– Она своей комнате, – пробулькала Джессика.
Пониже натянув рукава, она склонила голову над лежавшей на бедре книгой.
– Ви? – крикнул Ральф. – Пойдем прогуляемся, Цукерпу?
Он продолжал называть ее детским прозвищем, хотя Верене давно не пять. Хотя она уже выросла. Хотя у нее уже проклевывается грудь. Довольно рано, ей всего девять, но Джессика говорила, это у них в роду.
– Мои выросли в двенадцать, – сказала она, застукав его за статьей «Половое развитие девочек». – А в твоем возрасте, пора бы уже найти себе нормальную бабу!..
– Я стану священником, – буркнул он и… тут же вспомнил про Фредерика.
– Ха-ха, – раздельно сказала Джессика и скрестила руки на животе. – Прикалываешься, да?
Ральф покосился на ее грудь. Он постоянно туда косился: грудь у нее была ого-го. Косился и вспоминал Гамбург, где мял эти груди в обмен на кокс… Мысль, что такие сиськи скоро созреют у его Ви, была как удар под дых. Ральф не был ее отцом, но ощутил себя им, представив, как кто-то пускает слюни на его Куколку.
– Тебе повезло, – взгляд Джессики стал горьким и мрачным, – ты не ее отец. Ты сможешь спать с ней.
И Ральф содрогнулся от отвращения.
Ви он любил ребенком. В ее смешных туфельках, жвачном запахе духов из розового флакона… вот прикол-то был выяснить, что это Moschino Pink, за шестьдесят евро. Она уже сменила духи и не носила платьев, а Ральф скучал по тем, розовым. По теплой тяжести ее тела, когда Ви засыпала у него на руках. По той потешной серьезности, с которой она наносила свой блеск для губ.
Тетя жужжала ему на ухо, чтобы не увлекался. Твердила: «Она отвергнет тебя, едва подрастет и поймет, кто мы с тобой и кто они с Джесси». Ральф сам это знал и потому, ценил каждый миг.
– Верена! – позвал он вновь.
– Она заперлась, – пробулькала Джессика. – Оставь ее.
Ральф весь напрягся. Ощетинился, словно волк и Джессика снова натянула рукав пониже. Ральф бросил сумку. Тяжело шагая на пятку, приблизился, наклонился к ней и крепко ухватив за руку, быстро задрал рукав.
Джесс вскрикнула.
– Что это?! – спросил Ральф, недоуменно уставившись на круглый след, состоящий из красных черточек.
– Она меня укусила, – рявкнула Джессика. – Доволен?!
Желтый свет торшера на миг померк.
– Что ты с ней сделала?
– Ничего!
– Так не кусают за «ничего»!
Он с силой тряхнул ее за спутанные волосы. Книга упала на пол. Отбросив ее ногой, Ральф вихрем взлетел по лестнице. Забарабанил ладонью в дверь…
– Верена? Ви? Ты слышишь? Открой, Верена!..
Послышался шорох, потом шаги. Потом дверь открылась.
– Что она сделала?
– Ничего!
Ее силуэт лишь слабо угадывался в свете проникающей сквозь окно луны. Ральф молча протянул руку и включил лампу. Верена сжалась. То, как она стояла, вся ее поза… Ральф ощутил такую ярость на Джесс!
– Она избила тебя? – спросил он, понимая, что сделает то же самое, даже если сядет в тюрьму.
– Нет. Я просто устала.
– Дай я взгляну…
Она рванулась, Ральф удержал ее.
– Цуки, дай мне взглянуть…
Ви разрыдалась, прижавшись к его плечу; наклонив голову, Ральф осторожно задрал розовый халат. Ее бедра уже начинали формироваться, детский жирок исчез и вид багровых полос, вызвал прилив… да и ярости, но не только ярости.
Он никогда ее прежде не раздевал. Сейчас, когда она почти взрослая, уж точно не собирался. Но стоило только увидеть следы ремня, у Ральфа помутился рассудок. Он осторожно приспустил шелковые трусики. Ничего недозволенного, лишь бок, но… от увиденного его качнуло. Ровные багровые полосы на белой жемчужной коже. И безупречная линия ягодиц.
Когда Ви вырастет, то станет вылитой Джесс.
Ральф, как безумный оттолкнул девочку. Не зная, куда деваться от своей мерзости, скатился кубарем вниз.
Ухватив Джессику за волосы, он поволок ее через коридор, в подвал. Распахнул двери. В лицо дохнуло сыростью и тюремными казематами. И Ральф, сквозь ярость почувствовал, что член и не думает опадать. Толкнув Джесс внутрь, он выдернул ремень и захлопнул двери. Джессика молча, неподвижно ждала.
Она была в его власти и понимала это и, труся, Ральф с силой нанес удар. Джесс сильно дрогнула, громко выдохнула, но не проронила ни звука. И продолжала молчать, извиваясь, пока он лупил ее по чем зря.
Член стоял с такой силой, что еще миг и он разорвал бы джинсы.
– Еще раз тронешь ее, убью, – прошептал Ральф хрипло.
Джессика что-то пробормотала в ответ. Ее маленькая рука легла на его ширинку. Ральф попытался по инерции, оттолкнуть ее. Это было неправильно. Это было совсем не то, чего он хотел. Но… у него стоял, а Джесс была женщиной. Одной из самых красивых, что ему приходилось знать.
