Дмитрий Карпин
Рассвет для тебя
Уже очень давно его будильником стала старость. Вот и сегодня он проснулся задолго до рассвета. Сбросив одеяло, он встал с кровати и зашагал на кухню. На улице моросил осенний дождь. Старик слышал, как капли тихонько постукивают о металлический карниз его веранды, а затем стекают вниз на крыльцо, где всегда скапливается вода. По силе капель старик определил, что дождь скоро закончится, и это очень его обрадовало.
Включив чайник, старик умылся и снова зашагал в комнату, собираться. Сегодняшнее утро было особенным для него, он намеривался закончить свою картину, начатую несколько недель назад, но все время откладываемую из-за других дел. Одевшись, уложив масло, кисти и все необходимое в сумку, старик вновь отправился на кухню, чтобы заварить крепкий чай в термос. Есть ему не хотелось, этим он сможет заняться и после того, как вернется домой, а пока он не будет тратить свое драгоценное время понапрасну.
В коридоре старик надел куртку и видавшую виды фетровую шляпу. Мольберт и складной табурет были бережно перевязаны, взяв их и сумку, старик вышел из дома.
Дождь уже кончился, на улице было прохладно и пахло свежестью. Старик любил эту свежесть после утреннего дождя, когда воздух становился влажным и пьянящим. Небо было чистым, облака рассеялись, но солнце еще не успело взойти на небосвод.
«Неправду говорят, что самый темный час — перед рассветом, — подумал старик. — Перед рассветом он как раз таки не такой уж и темный, тем более, когда облака рассеиваются».
Старик зашагал по мощенной камнем улице, оставленной так, как напоминание о прошлом Томска. Его каблуки ударялись о камень, создавая глухой звук, эхом разносящийся вперед. Этот звук, пожалуй, был единственным звуком в этот ранний час, на этой старой одинокой улочке. В столетних деревянных домах, окружавших старика, еще не зажегся свет, проемы окон были темными и безжизненными. И лишь уличные фонари еще горели, напоминая старику, что эта улочка обитаема.
Старик любил эту улицу, тихую и спокойную, наполненную призраками прошлого давно ушедших эпох. Сколько времени он провел здесь, сидя на своем складном табурете за любимым мольбертом, рисуя эти старые, потемневшие от времени дома. За что он любил Томск, так это за его уникальную деревянную архитектуру, прославившуюся на всю Сибирь, и так бережно сохраняемую. Но сегодня старик не собирался рисовать ни деревянных домов, ни утренних безжизненных улочек, он шел дальше, и цель его была уже близка.
Старик дошел до конца улицы. Здесь дорога раздваивалась. Каменная мостовая шла вниз, спускаясь к проспекту. Зато другая подымалась на Воскресенскую гору, где по легенде более четырехсот лет назад был заложен Томск. Об этом свидетельствовал и установленный здесь камень железной руды с памятной надписью.
С Воскресенской горы открывался чудесный вид на утренний город. Город был как на ладони, и старик видел его улочки и дома, он видел главный проспект и площадь, видел торговые палаты и театры, созданные купцами и меценатами разных эпох. Вдалеке старик видел университеты, которыми славился его родной город, и высокие новостройки, так нелепо вписавшиеся в исторический ансамбль города. Улицы были еще пустыми, людей не было, только-только на рейс готовились выйти первые автобусы. Царила тишина, лишь изредка проезжали одинокие автомобили.
Старик скинул поклажу. Сначала он установил мольберт так, чтобы он не загораживал вид с высоты горы на крыши домов и утреннее небо. Потом поставил на мольберт картину, начатую несколько недель назад. Достал тюбики с красками и кисточки. И, наконец, разложил табурет и уселся напротив картины.
Картина была готова лишь наполовину. Несколько недель назад на этой горе старик сделал первый набросок, тогда еще карандашом. Тогда он изобразил лавочку и пару, сидящую на ней и держащуюся за руки. Он увидел их ранним утром. Наверное, они вместе встречали рассвет, старик помнил какое умиротворение и какое счастье царило в глазах обоих влюбленных, несмотря на то, что они выглядели уставшими, поскольку, наверняка, гуляли всю ночь напролет. Это тронуло старого художника, поскольку он, вместе со своей покойной супругой, тоже часто приходил сюда, на эту самую гору, на эту самую лавочку, за тем, чтобы тоже встретить здесь рассвет.
Сейчас на картине, уже маслом, помимо влюбленной пары, были изображены крыши домов, тянущиеся вдаль, и голые облетевшие деревья. Пожелтевшие листья обильно стелились по земле. Иногда ветер гонял их и подбрасывал вверх. Старик попытался изобразить это так, будто время остановилось на секунду, и листья просто замерли в воздухе, подброшенные вверх проказником-ветром. Это соответствовало и дальнейшей задумке картины, для которой еще оставалась много пустого места на белоснежном холсте.
Взяв в руки палитру, старик выдавил на нее масленых красок. Затем он открыл свой рюкзак и, сделав пару глотков теплого крепкого чая из термоса, принялся ждать.
Ждать ему пришлось недолго. И вскоре первые лучики солнца засияли в небе. Старик увидел, как сначала появляется сияющая корона, а уже потом медленно восходит солнце. Солнце освещало небо, отчего то обретало свой привычный голубоватый свежий оттенок. Оно подымалось выше, и старик видел, как тень, покрывавшая землю, быстро отползает назад и прячется между домами и за деревьями. Лучи солнца ударились о крыши домов и отражались в стеклах. А солнце тем временем подымалось все выше и выше.
