Пять Колодезей

Степа вздрогнул не то от крика чайки, не то от свиста, который сквозь сон послышался ему со двора. «Может, Пашка и Митя зовут», — подумал он, и при этой мысли сон окончательно слетел. Степа вскочил с постели, лег животом на подоконник и выглянул в открытое окно.

Двор был пуст. В синеватой мгле рассвета еле проступали темные силуэты сараев. Между ними смутно светлела песчаная полоска берега. И там ни души. Тишина. За песчаным пляжем таинственно чернело море, всегда кипучее, беспокойное, гремящее прибоем, а сейчас примолкшее, сонное.

С минуту Степа прислушивался: ни звука. Конечно же, ему померещилось! Ребята наверняка еще опят. А сейчас самый раз бы выйти в море. Ну и Пашка! Обещал разбудить, а сам дрыхнет. Еще хвастался: «Когда захочу, тогда и встану». Тоже мне, рыбак!

Степа оделся, затянул потуже пояс, разыскал кепку и выпрыгнул через окно во двор. Поднимаясь с земли, он нечаянно свалил два пустых ведра, стоявших на скамье у стены. Грохот и дребезжание прозвучали в тишине, как гром барабанов. Степа замер… Что, если проснется мать?

И откуда они подвернулись? Степа с ненавистью посмотрел на ведра, и ему захотелось поддать их ногой так, чтобы они отлетели на другой конец двора. Но он удержался — еще больше наделаешь шума. К тому же он вспомнил, что сам вечером поставил их здесь, чтобы с утра пораньше занять очередь за водой.

Эх, кабы в селе были свои колодцы, тогда не надо было бы бежать чуть свет на площадь, ставить ведра в очередь, а потом ждать, когда привезут воду чуть ли не за десять километров из другого колхоза.

И хотя водовозы приедут часам к одиннадцати, ведра все-таки ставить надо сейчас, спозаранку, а не то останешься без воды.

Обычно это делал отец, который вставал с зарей. Но сегодня он заночевал в полевом стане тракторной бригады, и Степа взялся заменить его. Сейчас, правда, возиться с ведрами не хотелось: еще опоздаешь к лодке, и Митя с Пашкой придут раньше. Степа схватил ведра и выбежал со двора. На востоке только-только разгоралась бледно-вишневая полоса. На безлюдную площадь темными окнами смотрели сельсовет, магазин сельпо и опустевшая школа. Во дворах кричали петухи. Где-то скрипели колеса. Это, вероятно, водовозы выехали на волах в соседнее село.

Свернув за колоду, возле которой всегда останавливались водовозы, Степа застыл от удивления. Здесь уже стояли два ведра. Чьи? Ну конечно же, это Пашкины. Вот и клеймо. Эти буквы, выведенные белой краской, ему хорошо известны. Только когда он успел? Степа поставил свои ведра рядом и пустился бегом домой. Минуты через две, раскрасневшийся, он через свой двор выскочил на берег.

Ребята уже возились в шлюпке. Митя лежал животом на корме и навешивал руль. Большая соломенная шляпа заслоняла его щуплую фигурку, и только из-за ее полей торчал клок белой рубашки и синели трусы. А Пашка-то, Пашка как вырядился! Какой у него шикарный моряцкий вид: полосатая тельняшка, парусиновые штаны, закатанные до колен, и на голове кепка, лихо надвинутая козырьком назад, — издали ошибешься и примешь за матросскую бескозырку.

Пашка вставлял весла в уключины и, изображая собой капитана, деланно сиплым голосом покрикивал на Митю. Лодка чуть покачивалась, отчего верхний конец мачты выписывал в воздухе круги.

Митя поднялся и уставился на Степу сияющими черными глазами.

— Вот ты и проспорил! Мы раньше тебя поспели, — задорно усмехнулся он.

Пашка недовольно буркнул:

— Где ты пропадал? Мы свистели, свистели, а тебя все нет. Давай живей, и ведро свое не забудь.

— Ладно. Сейчас.

Степа старался отвечать как можно равнодушнее, не выказывая своей радости. Ему предстоял первый в жизни рейс в открытое море. Берег он уже весь излазил и по бухте много раз на лодке катался, а вот в море еще не выходил. Наконец-то он отправляется в плавание! И не как-нибудь, а на самой настоящей морской шлюпке. Правда, без паруса. Но на веслах даже интереснее — вволю можно грести.

Вот только зря он уезжает, не предупредив мать. Она хватится, будет ахать, волноваться. И может еще подумать, что он подведет с водой.

Эти мысли на миг омрачили настроение Степы, он заколебался. Конечно, делать что-нибудь, не спросись или не предупредив, нехорошо. Но как хочется удрать тайком в море, где тебя поджидают всякие приключения и опасности! Упустить такой великолепный случай было бы, конечно, непростительной глупостью. К тому же и времени у него столько, что он успеет и порыбалить и вовремя вернуться к приезду водовозов. И Степа начал деятельно готовиться в поход. В два прыжка он очутился у старого разрушенного сарая, где у него был свой потайной склад. Еще с вечера Степа припрятал там краюшку хлеба, ведро, наживу и удочку с сачком. Через минуту он уже шагнул в воду к лодке.

Что за вода! Теплая, как в ведре, которое полдня простояло на солнцепеке! А море! Сделав еще шаг, Степа остановился. Оно лежало перед ним тихое, бездыханное. Озаренное отраженным в облаках сиянием зари, оно горело и светилось нежно-розовым светом и в то же время, точно раковина изнутри, было покрыто мягким перламутровым блеском. На поверхности ни морщинки. Даже у берега волна уснула и не лизала песок. Не хотелось баламутить застывшую гладь, нарушать тишину и покой.