ГЛАВА ПЕРВАЯ. Урок истории
Сквозь плотно сомкнутые веки медленно пробирался рассвет. Он все разгорался, пробиваясь сквозь темноту, расчерчивая небо тонкой, изогнутой полоской искристой зари, обволакивал, укутывал в нежное, уютное покрывало теплых солнечных лучей. Расцвечивал окружающую черноту яркими жизненными красками утра.
Это был не обычный рассвет. Полупрозрачное искрящееся сияние, похожее на невесомую призрачную дымку, снопы золотистых солнечных лучей, касающихся лица теплыми, ласковыми прикосновениями, легкое дуновение свежего, свободного и игривого ветра и сладкий, цветочный аромат молодых трав и только-только распустившихся зеленых листьев. Запах, которым пахнет только самая юная и чистая весна.
Но это был не обычный рассвет. Спадающие с неба золотисто-желтые снопы света обволакивали все вокруг, пробуждали в окружающем тепло и жизнь, заставляли их очнуться от холодной ночной тоски и одиночества. Над бескрайним лугом, тихо перешептываясь с колыхаемой ветром травой, с легким, еще дремлющим ветерком, медленно и торжественно вставала заря, окружая мир заботой, лаской, обещая теплыми и нежными лучами новый радостный и солнечный день.
И она радовалась солнцу. Рассвету, встающему над безграничными просторами, светлеющему, проясняющемуся безоблачному небу.
Бродила по пояс в нежной, щекочущей кожу, мягкой траве с усиками метелками. Осторожно касалась пальцами беззащитных и свежих, как утренняя роса, чашечек цветов, каждый раз опасаясь прогнать, нарушить это прекрасное, хрупкое видение, боясь сделать что-то не так, оступиться, сделать резкое движение. Опасалась, что окружающая ее красота может исчезнуть, раствориться, обернуться в легкий цветной дымок и улететь, подгоняемая ветром, куда-то в неизвестную, далекую и бескрайнюю синеву раскинувшегося над головой безоблачно-ясного небесного купола.
Она была одна в этом мире и радовалась своему одиночеству. Потому что только здесь, среди нетронутой живой красоты чувствовала себя по-настоящему свободной, живой… настоящей…
— …О чем мечтаешь, Новикова? — раздался над головой строгий голос.
Неожиданно громкий и резкий звук подобно оглушительному раскату грома ворвался в ее мир, заставив его задрожать, разрушив ту хрупкую и нежную, как тончайший стеклянный цветок, тишину.
Девочка испуганно вздрогнула, словно пробудившись в миг от долгого, тревожного сна, и подняла глаза, встретившись взглядом с учительницей истории, возвышавшейся над ее партой.
Внешность учительницы никак не сочеталась с ее характером. Одевавшаяся все время в мешковатые платья неопределенных цветов и фасонов, с глухими воротниками под самое горло, подолом до пола и длинными рукавами, с ее мелкими чертами лица и прямым острым носом, с неказистой кудрявой прической, напоминавшей распустившийся одуванчик, она казалась зашуганной тихоней, серой мышью. И даже имя у учительницы было более чем заурядное — Мария Николаевна. Ее с трудом можно было назвать даже симпатичной — по крайней мере, внешность к этому не располагала. Но в ее холодно-голубых глазах, сверкающих, точно ледяные осколки, было столько решительной жесткости и строгости, что никто никогда не смел сказать ей ни слова поперек. Что уж говорить о критике.
