Путешествие по Долине Надежды - [4]

— Вы говорили, что хотите дать мне какое-то дополнительное задание? — подходя к учительскому столу, осторожно спросила девочка. Свой собственный голос на минуту показался до противного писклявым.

— Да… Да… — непривычно рассеянно отозвалась Мария Николаевна. Что бы ни произошло, пока ее не было в классе, это явно вытолкнуло ее из накатанной колеи. — Сейчас…

Она порылась с минуту в разных тетрадях и передала девочке увесистую стопку бумаг. При этом движении рукав на левой руке учительницы сполз, и Кэрен заметила на ее руке страшный шрам — четыре белые, узловатые полосы, рассекающие предплечье. Давний отпечаток страшной раны…

— Держи, — сунув девочки бумаги, растерянно протараторила учительница, торопливо поправляя рукав. — Попробуй поработать пока сама, потом разберемся. А сейчас можешь идти.

На Кэрен вдруг накатила волна смущения — на минуту ей показалось, что она без спросу заглянула за завесу какой-то очень важной и значительной тайны, которую ей знать совершенно не полагалось, — и, не заставив просить дважды, пулей вылетела из класса, держа только что полученные бумаги в руках…

Но вдруг… сама не понимая для чего, обернулась…

Мария Николаевна, чуть покачиваясь из стороны в сторону, в задумчивости смотрела вдаль, что-то неслышно шепча одними губами.

По спине Кэрен прошла холодная дрожь, когда она разобрала эту, постоянно повторяющуюся фразу: «Per aspera ad astra»

Сквозь тернии к звездам…

ГЛАВА ВТОРАЯ. Послание

Она ругалась и злилась. Говорила себе, что непростительно забивать голову сказками. Конец года. Скоро экзамены. Думай об учебе.

И думала о ней день и ночь. Но по утрам, сама того не замечая старалась собрать в голове обрывки сновидений, потому что только там и только в такие моменты она чувствовала себя живой, единой с целым миром и… нужной ему. Она знала это. Чувствовала каждой клеточкой своего тела, каждой частичкой души. В приветливом шелесте безбрежного океана высокой травы и полевых цветов, в звонком, заливистом пении птиц, в мягких объятиях свежего ветра, несущего с собой жизнь и весну. Только здесь она была по-настоящему счастлива, хотя вряд ли смогла бы объяснить, почему. Просто радовалась каждой минуте, каждому короткому, мимолетному мгновению. И этот мир отвечал ей тем же. Заботливо подхватывал под руки, унося от привычного волнения и проблем, укутывал в нежное, невесомое покрывало приятной тишины и спокойствия, убаюкивал и укачивал в своих объятиях, позволяя наконец-то забыть обо всех заботах и печалях. И она радовалась этому и была благодарна, послушно уплывая в манящий, цветной мир грез. И все вокруг, казалось, было лишь приветливое, теплое солнце, ветер, нашептывающий на ушко добрые сказки о дальних морях и одиноких островах, и мягкая, тихо шелестящая трава…

И девочка не мечтала о другом, не хотела. Лишь остаться в этом мире подольше. Лучше навсегда.

И эта фраза… Это была ЕЕ фраза, ее слова, которое она хранила как самое священное, самое дорогое. Ведь это было напоминанием о самом волшебном из ее снов…

…Однажды она случайно наткнулась на полуразрушенные останки старого города. Высокая крепостная стена, вся оплетенная зарослями бело-зеленого плюща с тонкими острыми листьями, обвалилась в некоторых местах и щерилась на ясное небо треугольными зубьями бойниц. Высокая полукруглая арка вблизи полуразрушенной, башни вела внутрь. Старый рассохшийся мост, перекинутый через пересохший ров, когда-то полный водой, а сейчас поросший на дне степной травой и мелкими цветами, неприятно заскрипел, словно жалуясь на судьбу, стоило только девочке ступить на него, и проводил натужным скрипом до самых ворот города, словно предупреждая о чем-то.

Но она не послушала и лишь отмахнулась. При виде заброшенных руин в груди шевельнулось на миг какое-то незнакомое, странное чувство. Словно что-то в душе вдруг вздрогнуло, пробудившись от долгого сна, и отозвалось на неслышный зов, потянулось навстречу его источнику, заставляя следовать ему, делать шаг за шагом. И эта громадина, в ясном свете солнца выглядевшая еще более угрюмой и неживой, не могла помешать ей, не могла заставить остановиться. Был лишь неуловимый, притягивающий к себе зов, а сердце, окутанное непроницаемым покоем, покалывало странное ощущение родства с этим городом, родства с его историей, жизнью.

И она не останавливаясь шла по пустынным, мертвым улицам, проходила разрушенные, опаленные перекрытия бывших домов, еще хранящих ощущения тепла и уюта, осторожно ступала по занесенным навеянным ветром песком улицам, пока не дошла до центральной площади.

Перед ней, пронзая небо обломанным шпилем, величественно и гордо возвышаясь над землей, стояло словно вырезанное из цельного куска белого мрамора, огромное здание.

Искусная резьба, почти не потерявшая своего вида, белоснежные колонны и ярко сверкающие при солнечном свете золотые орнаменты на стенах. А вокруг здания, направленные на четыре стороны света, пронзали небо ослепительными пиками четыре башни, казалось, касавшиеся вершинами облаков. Это был словно другой мир, другая вселенная, мираж, выросший вдруг в центре забытых каменных руин. Сердце вздрогнуло, на мгновение прекратив ход, когда ее взгляд коснулся оставленного на одной из стен изображения: три сверкающих в солнечном сиянии граненых кристалла с переливающимися и словно источающими нежный, теплый свет сердцевинами. И витиеватая надпись над ними: «Per aspera ad astra». Сквозь тернии к звездам…