Я приехал в Брюссель 20 августа 1838 года с намерением объехать всю Бельгию и по берегам Рейна вернуться во Францию.
У меня имелось рекомендательное письмо к его величеству королю Леопольду. Не мешкая, я направился во дворец, войти куда оказалось проще, чем к какому-нибудь второразрядному парижскому банкиру: стоило мне попросить о встрече с г-ном Ван Пратом, личным секретарем короля, и меня незамедлительно провели к нему.
Одно имя человека, которого мне предстояло увидеть, настроило меня на благожелательный лад: оно пробудило во мне давнее чувство признательности, воскресив воспоминания о славном и достопочтенном г-не Ван Прате, которого я постоянно встречал в Королевской библиотеке, столь хмурого на вид, с трясущейся головой, и при этом столь предупредительного и так надежно распределившего по ячейкам своей обширной памяти все шестьсот тысяч библиотечных томов, что, даже не вставая со своего кресла и не прибегая к помощи каталога, он тотчас же мог назвать комнату, полку, формат и номер нужной вам книги; это было настоящее чудо!
Я предполагал, что увижу похожего на него славного пожилого господина, скорее всего его брата, но навстречу мне вышел молодой человек лет двадцати восьми — тридцати, который извинился за то, что меня заставили ждать в приемной, пока ему доложили обо мне. Он оказался не братом, а племянником моего Ван Прата, характером же и манерой поведения — полным его двойником, по крайней мере в том, что касается предупредительности и учтивости.
Король находился вовсе не в Брюсселе, а в Лакене, своей летней резиденции. Я попросил у г-на Ван Прата совета, каким образом мне следует взяться за дело, чтобы получить аудиенцию; он ответил, что, если только я не предпочту проделать путь пешком, мне следует немедленно нанять извозчичью коляску на углу первой попавшейся улицы, отправиться в Лакен и там попросить передать письмо королю, после чего он тотчас же меня примет. Таков был порядок действий, которые мне следовало предпринять, и, как видно, ничего особенно сложного в этом не было.
Воспоминание о достойнейшем дядюшке послужило связующей нитью между г-ном Ван Пратом и мною; мы расстались друзьями, и надеюсь, что, несмотря на время и расстояние, он хранит обо мне столь же приятные воспоминания, как и я о нем.
Дорога, ведущая во дворец Лакеи, на редкость живописна, и теперь меня уже не удивляло, что г-н Ван Прат предлагал мне совершить пешую прогулку; что же касается дворца, то он представляет собой красивое современное здание, построенное, как мне показалось, в конце XVIII века. Дворец окружен английским парком, который отражается в широкой глади водоема и возвышается над восхитительной панорамой Брюсселя и его окрестностей.
Именно в Лакене Наполеон принял решение о походе в Россию.
Несмотря на уверения г-на Ван Прата, я вошел во дворец, пребывая в некотором сомнении, но, тем не менее, последовал полученным указаниям и передал письмо секретарю, объяснив, от кого оно; секретарь проводил меня в приемную и ушел, унося послание. Через мгновение дверь против той, в которой он скрылся, отворилась и адъютант объявил, что король ожидает меня.
Я вошел и увидел короля, облаченного в домашнее утреннее платье военного покроя.
После четверти часа разговора, который его величеству было угодно с самого начало повести в духе непринужденной беседы, у меня уже не оставалось сомнений в том, что я имею дело с наиболее глубоким философом среди всех когда-либо существовавших королей, не исключая и самого Фридриха.
Король находился в приподнятом настроении, так как на следующий день ему предстояло участвовать в торжественном открытии железной дороги в Гент, а также в связи с празднованием юбилея в Мехелене, которое должно было состояться через несколько дней. Он соблаговолил пригласить меня на оба эти празднества, но затем, поняв по моему уклончивому ответу, что это приглашение, при всей его любезности, противоречит моим планам, сказал: «Поступим разумнее: идите своим путем, я пойду своим, и, если мы встретимся, приходите ко мне на ужин».
Я согласился на это предложение с тем большей признательностью, что увидел определенное различие в приеме, оказанном мне королем Леопольдом, и тем, как обошелся со мной король Неаполитанский; правда, дед короля Неаполитанского отравил моего отца, и мне не приходилось так уж жаловаться на обращение со мной внука, который ограничился лишь тем, что приказал своим жандармам выдворить меня за пределы королевства. Все в мире относительно.
Я расстался с королем Леопольдом, очарованный его гостеприимством, и, вернувшись в Брюссель, зашел пообедать в кафе. Пока я ел бифштекс, на глаза мне попалась газета.
Среди новостей дня сообщалось, что накануне в канале Лакена был обнаружен труп женщины; журналист добавлял, в виде попутного замечания, что, по слухам, эта женщина — бывшая любовница короля, которую тот приказал бросить в воду.
Хотя я и привык к вольностям нашей парижской прессы, такое заявление показалось мне чересчур смелым. Я повернулся к соседу, чтобы поинтересоваться его мнением на этот счет. Моим соседом оказался не кто иной, как г-н Ван Прат, которого я не заметил при входе и который скромно поедал два яйца всмятку.
